Грань времени
Шрифт:
– Так вот, – продолжает Кирнан, – Джесс увидел выражение моего лица и схватил меня за плечо, когда я споткнулся. И бедняга с тех пор балансирует между двумя наборами воспоминаний: одним, в котором киристов можно было по пальцам пересчитать, и другим, в котором одна из его дочерей киристка. Он помнит о внуке, которого никто, кроме него, не знает. Его семья решила, что он пережил инсульт или свихнулся, хотя во всем остальном он бодр как огурчик.
– Печально, – я делаю еще один осторожный глоток имбирного эля и оглядываюсь через плечо на витрину: «Джон
Кирнан одаривает меня улыбкой:
– Он убежден, что свихнулись все остальные, – Кирнан откусывает кусок леденца, и странный, тошнотворно-сладкий запах наполняет воздух. Я морщу нос.
– Что это за штука?
– Конфеты из шандры, – говорит он, похрустывая. – Хочешь? – машет леденцом у меня под носом.
– Нет, – отталкиваю его я. – Пахнет ужасно. Мне не нравится.
На его лице проскальзывает тень дразнящей улыбки.
– Конечно, любовь моя. Они никогда тебе не нравились.
Его дом оказался немного дальше, чем я себе представляла, хотя я предполагаю, что фраза «это недалеко отсюда» может иметь немного другое значение в 1905 году. Кирнан ловко уводит меня подальше от зданий, у стен которых лужи отходов гниют под летним солнцем. Я понимаю, что у жильцов нет выбора, учитывая отсутствие системы канализации, но все же из-за этого нашу прогулку сложно назвать приятной.
Когда мы добираемся до его дома, компания исхудалых, чумазых детей сидит на корточках в подъезде, играя в камешки, а когда мы поднимаемся на пятый этаж, встречаем несколько других, сидящих на лестничных площадках. Кирнан останавливается на последней площадке, чтобы поболтать с белокурым мальцом лет шести.
– Маленький тест на знание манер, Гейб. У меня есть лишний леденец. Заберешь его или мне сначала предложить его этой даме?
– Ты должен предложить это ей, – говорит мальчик, оценивая меня своими большими голубыми глазами. – Но я возьму его, если она не захочет.
Я улыбаюсь мальчику и толкаю Кирнана в плечо.
– Хватит его мучить. Ты же знаешь, что я не хочу этой гадости.
Кирнан ухмыляется и достает из кармана леденец. К нему прилипло немного ворса, но малыш даже не потрудился его осмотреть.
– А ты что скажешь, Гейб? – спрашивает Кирнан.
Мальчик отвечает что-то, похожее на «спасибо», что было довольно трудно разобрать, ведь он уже с энтузиазмом принялся за конфету.
Мы пересекаем коридор, и Кирнан открывает дверь с надписью «№ 411». Комната аккуратная, маленькая и душная. На полу перед дверью лежит какая-то белая крошка, и я подозреваю, что это осыпающийся потолок. Двуспальная кровать с
Одинокое окно выходит на аллею. Сначала мне кажется, что именно поэтому его комната напоминает мне мою собственную в мамином таунхаусе. Я не раз ударялась головой о свой низкий потолок, а я всего на сантиметров восемь выше полутора метров, так что здесь должно быть немного тесновато для такого высокого человека, как Кирнан.
Затем я замечаю другую причину, по которой комната выглядит так знакомо. Потолок Кирнана покрыт светящимися в темноте звездами, такими же, как и в моей комнате.
Кирнан закрывает за нами дверь, бросает сумку с моими туфлями и свитером на кровать и открывает окно. Он сидит на полу, скрестив ноги, и подсовывает под кровать увесистую книгу.
– Садись. Здесь нет стула, поэтому придется либо на кровать, либо на пол, – он выглядит немного напряженно и, кажется, избегает моего взгляда, как будто что-то ищет.
Я сажусь на край кровати и снова оглядываю комнату. Не хочу спрашивать, но все равно выпаливаю:
– Это то место, где ты жил… раньше? То есть когда?..
– Да.
Я чувствую, как румянец приливает к моим щекам. Судя по тому, что сказал Кирнан, другая версия моего тела, на несколько лет старше, да – но все же моего тела, – провела здесь с ним немало часов. В этой самой кровати. Я прикусываю губу и придвигаюсь чуть ближе к краю.
– Я думал переехать куда-нибудь еще, может, поближе к работе, к Ньютону, – говорит он, все еще не глядя на меня, – но я хочу еще немного побыть рядом с Джессом. Ему нужно общение с кем-то, кто не считает его сумасшедшим. И здесь недалеко от поезда, так что…
– Ты больше не работаешь на Джесса?
Он качает головой, отвечая:
– Я иногда помогаю ему, но он уже не может позволить себе держать меня на полной ставке. И у меня есть кое-что еще. Кое-что, над чем мы… над чем я работал раньше. – Кирнан берет с тумбочки перочинный нож, обнажает тонкое лезвие и начинает ковырять одну из половиц. – Эта дурацкая доска опять застряла, – говорит он. – От жары половицы постоянно раздуваются.
– Так… где ты сейчас работаешь?
– Наверное, это можно назвать парком развлечений, – он на мгновение поднимает голову и одаривает меня своей ухмылкой. – Приходи в субботу и увидишь меня в действии.
Он не ждет ответа. Просто дергает доску, вытаскивает ее, а затем стучит костяшками пальцев по нижней стороне кровати. Я ожидаю, что он вручит мне настоящий список, написанный на бумаге, но это дневник ХРОНОСа.
– Не знала, что он у тебя есть.
– Есть, – говорит он, разглядывая свои ободранные костяшки. – Но это не мой. Он…