Грань
Шрифт:
– Первое, что мне нужно, это увидеть под микроскопом препарат любой нормальной живой ткани снаружи. Сейчас важно понять, чем является инфекционный агент. Если вирусом, то в обычный оптический микроскоп мы его вообще не увидим, и это в значительной мере осложнит задачу. Если же это бактерия или паразит, справимся быстрее.
– Понятно, – ответил Постников. – Травинка подойдет?
Его голос звучал глуховато и хрипло через акустическую мембрану противогаза.
– Вполне, – ответила начмед.
Чтобы не терять время попусту, а делать именно то, что нужно медикам для понимания ситуации, Постников достал из контейнера одну
– Есть сигнал? – уточнил Постников.
– Да, спасибо! – раздался из динамика голос Милявской.
А в следующую секунду до слуха капитана донесся другой звук – тяжелый хрип, искаженный акустической мембраной противогаза. Хрипел рядовой Бергис, и Постников не сразу понял, что происходит, лишь через пару секунд до него дошло, что солдат каким-то образом заразился. Скорее всего, костюм оказался посечен мелким осколком от взорвавшейся рядом гранаты, который пролетел через прорезиненную ткань, не зацепив тело. Солдат ничего не заметил, но инфекционный агент попал в его кровь и начал распространяться, а через двадцать четыре минуты пребывания в шлюзе кончился инкубационный период.
Бергис не удержался на ногах и повалился спиной на стену, свернув стойку с химическими реактивами. Стеклянные пузырьки градом посыпались на бетонный пол. Прозрачный щиток противогаза изнутри забрызгало то ли рвотой, то ли слюной, подкрашенной кровью.
Что делать, Постников не знал. Этого не проходили на тренировках. Ясно, что зараженному не помочь, но и стоять столбом, глядя на мучения бойца, казалось совершенно неуместным.
– У нас заражение! – выкрикнул капитан, повернувшись к микрофону селектора.
И в этот момент то, что недавно было рядовым Бергисом, бросилось на Постникова. Резко, одним длинным прыжком, без разбега, просто оттолкнувшись ногами от стены. Единственное, на что хватило времени у капитана, это, не сходя с места, уйти с линии атаки поворотом корпуса. Мутант, набрав приличную кинетическую энергию, не в состоянии был изменить траекторию в полете, а потому проскочил мимо, лишь бессильно клацнув челюстями за щитком противогаза. Лицо его изменилось страшно, до неузнаваемости, а глаза превратились в выпученные шары, налитые кровью.
По инерции мутант пролетел мимо, коснувшись бетона лишь в метре от Постникова, а потом всей массой врубился в стойку с оборудованием, сворачивая монитор микроскопа, сверкающую тарелку лабораторной центрифуги и сам микроскоп с закрепленным на станине предметным стеклом. Даже стол, склепанный из листового алюминия, прогнулся от удара. Человек бы точно себе что-нибудь сломал, но мутант, казалось, совсем не ушибся.
Постников бросил взгляд на оставленный автомат, но до него было три полных шага. В создавшейся ситуации – огромное расстояние. Капитан и мутант сорвались с места одновременно: первый – чтобы
Уже было ясно, что мутант предпочитает прыгать, а не бегать, но это была палка о двух концах. С одной стороны, оторвавшись от пола, он уже не в состоянии был изменить траекторию, а значит, от его броска можно было увернуться. С другой – все происходило очень уж быстро. Постников едва успел распластаться на полу, пропуская мутанта над собой, и у него оставалось меньше секунды, чтобы вскочить и схватить автомат, стоявший у лабораторного шкафа.
Второй прыжок вышел у мутанта более удачным – его не проволокло инерцией дальше, чем он хотел, а потому тварь резко развернулась и тут же бросилась на капитана уже с короткой дистанции. Постникову не удалось бы миновать ее зубов, если бы не щиток противогаза, который, подобно наморднику, спас от укуса в свободную руку. Зато другой рукой капитан уже схватился за автомат и, изловчившись, изо всех сил ударил мутанта прикладом по темени, выше стекла, чтобы его не разбить.
На мутанта это не произвело никакого впечатления, хотя отчетливо послышался жутковатый звук удара в кость. Тварь не рухнула, даже не отскочила, но, к счастью, инстинкт, порожденный заразой, побуждал мутанта хватать добычу в первую очередь зубами, а не руками. Это дало Постникову возможность вывернуться из объятий мутанта, готовых сомкнуться, и шмыгнуть под стол, ограничивая таким образом степень маневра противника. Мутанту ничего не оставалось, кроме как упасть на четвереньки, иначе до жертвы было не добраться. Но стоило голове монстра опуститься ниже столешницы, Постников, заранее вскинувший автомат, снес твари голову двумя выстрелами подряд. В наступившей тишине послышалось, как вращается на бетонном полу выброшенная затвором гильза. Но даже когда она остановилась, ударившись о ножку стола, звон в ушах не стих полностью – Постникова слегка оглушило выстрелами в замкнутом помещении. Мутант постоял еще немного в прежней позе, на четвереньках, изливая из дыры в противогазном щитке поток густой темной крови, потом опустился на пол, как салага, уставший отжиматься, и затих.
– Что там у вас?! – прохрипела надорванная мембрана разбитого и перевернутого селектора.
Постников не ощущал в себе сил подняться немедленно, а потому просто включил рацию и сказал в микрофон гарнитуры:
– Пятый, я Старший… Бергис мутировал. Наверное, его защитный костюм повредило осколком. Мутанта я обезвредил. Остался один. Разбито много оборудования, включая микроскоп.
– А образцы?
– Образцы в порядке… Что с ними станет? Вот только чем их теперь исследовать? Прием.
– Старший… Ждите дальнейших указаний. Попытайтесь по возможности составить опись поврежденного оборудования.
– Принял.
– Конец связи.
Постников вылез из-под стола, поднял перевернутое кресло и опустился в него. Затем поднял к лицу запястье. Перчатка на левой руке была прорезана в двух местах осколками битого стекла, когда он забирался под стол.
Ну, вот и все.
Смысла париться в противогазе и ОЗК не было уже ни малейшего. Постников стянул с себя костюм и ворохом бросил его на мутанта, частично прикрыв тело.