Граната для ренегата
Шрифт:
– Оба они жили в Таллине, – не сдавался Черкасов. – Потом оба оказались в Швейцарии. Да, приехали они туда разными путями. Но кто знает, что произошло там?
– Никто не знает, – вмешался Дроздов. – И пока мы все не выясним, рассуждать об этом можно бесконечно.
Ерохин не без благодарности взглянул на толстого полковника.
– Как я понимаю, сейчас мы устраиваем проверку Виктору? – спросил майор Савельев.
Внимание спорщиков и их третейского судьи перенеслось на Савельева.
– Вы правильно
– Но это довольно рискованно, – сказал Савельев. – Если он играет на стороне Янсена, группа Белова подвергается большой опасности.
– Она и так подвергается большой опасности, – хладнокровно заметил Черкасов. – У них работа такая.
– У нас нет выбора, – сказал, недобро покосившись на коллегу, Дроздов. – Если Виктор на нашей стороне, это поможет нам выполнить задание. Если он предатель, это выяснится непосредственно в процессе…
– Понятно, – ответил неуступчиво Савельев, блеснув очками.
– Что вам понятно? – немедленно спросил Черкасов.
– Что опять подставляем Белова, – твердо выговорил Савельев. – Не много ли для одного раза?
– Не много, – жестко произнес Черкасов. – У нас нет выбора, майор. Или мы накрываем все цели сразу, или нас по-прежнему имеют все, кому не лень.
Ерохин издал горлом звук, и Черкасов быстро посмотрел на него. Но извиняться не стал, только на секунду опустил глаза.
– Роман Алексеевич прав, – проговорил генерал. – Без риска мы ситуацию не проясним. Я готов ручаться за Виктора головой… Был готов ручаться. Но теперь все изменилось. Поэтому надо действовать неожиданно.
– Для этого вы послали Старого к Виктору? – спросил Савельев.
– Да.
– Ясно.
Савельев помолчал, обмозговывая новую вводную.
– А если Виктор невиновен? – спросил он. – Где тогда искать крота?
Старшие офицеры переглянулись.
– Хороший вопрос, – сказал за всех Ерохин. – Будем надеяться, что мы идем в верном направлении. Хотя никогда еще я не хотел так ошибиться.
– А что с Величко? – спросил Савельев.
– А что с Величко? – переспросил Ерохин.
– Насколько я понял, он невиновен, следовательно, он может вернуться к службе…
– Ну, это еще надо выяснить! – вмешался Черкасов. – Я полагаю, просто так полмиллиона евро не появляются. А Величко счел за лучшее молчать, как партизан.
– Но если ему не в чем признаваться? – спросил Дроздов.
Черкасов передернул плечами.
– Не в чем… Лично я еще ни в чем не уверен. Во всяком случае, его возвращение к службе считаю в данной ситуации нецелесообразным. Виктор может узнать, что с Величко сняты подозрения – и принять меры предосторожности.
– Согласен, – кивнул Ерохин. – В интересах операции Величко должен быть временно изолирован. Кстати, как он себя чувствует?
Черкасов помолчал,
– Полковник! – поторопил Ерохин.
– Действие препаратов еще не закончилось, – нехотя ответил Черкасов. – Он пока мало к чему способен.
Савельев сердито блеснул очками, но ничего не сказал.
Ерохин с недовольным видом повел головой.
– Но вы все-таки поделикатней там, Роман Алексеевич. Мы не в гестапо.
– Некогда было деликатничать, Сергей Иванович, – признался Черкасов. – Время работает против нас. А тут этот счет. Вот ребята и постарались… Ничего, отойдет, он парень крепкий.
Офицеры только молча переглянулись на это – а что они могли сказать? Такая служба, нелегкая ее забери.
Глава 27
Доехав до Цюриха на машине, найденной в гараже Макса, Старый и Клоп бросили ее на окраине. Дальше передвигались на общественном транспорте, благо транспортная сеть тут, как и во всех швейцарских городах, была развита чрезвычайно.
В пути они вели себя как обычные туристы. Глазели по сторонам, купили кепки и солнцезащитные очки, делали вид, что фотографируются. Когда переправлялись через озеро на пароме, пристали было к шумной группе из Донецка – и едва сумели отбиться от ее хлебосольства. Братья-украинцы везде чувствовали себя как дома и наливались спиртным вне зависимости от времени суток и географического положения.
В баре на верхней палубе Клоп указал Старому на телевизор.
– Смотри!
Белов поднял глаза от чашки с кофе, скучающе посмотрел на экран. Там демонстрировали знакомые виды: снежную гору, сбегавшую к приземистым строениями, лыжный сарай, каменные стены отеля.
Вот показалось мятое лицо Фрица: он говорил что-то о бандитах, которые нанесли большой ущерб его бизнесу. Далее комментатор напомнил о нескольких трупах, – новость эта была не первой свежести, – мелькнули черные прорезиненные мешки, машина полиции. Далее видеозапись продемонстрировала людей в черных масках с автоматами. На этом репортаж и закончился.
– Странно, – задумчиво сказал Белов. – Почему они не показывают ни нас, ни кавказцев? Только нападавших, и то в масках, в которых их узнать невозможно?
– Может, мы не попали в кадр? – предположил Клоп.
– И мы попали, – возразил Белов, – и Кармен с Монголом точно – со вчерашнего-то дня. Но на записи нас не демонстрируют. Хотя Фриц точно видел Кармен с автоматом в руках. Что это значит?
– Что? – спросил Клоп.
– А это значит то, что записи с ними кто-то сумел изъять до приезда полиции.
– Зачем?
– Хороший вопрос. Хотел бы я знать – зачем?
– В любом случае это нам на пользу, – заметил Клоп. – Не надо бегать от полиции, можно ходить спокойно.