Гранатовые поля
Шрифт:
Она оглянулась и поймала мой взгляд.
Я отвел глаза и потянулся за бумажными тарелками, которые взял вместе с пиццей.
— У меня нет ничего изысканного.
— Мне это и не нужно.
Да, ей это и не нужно.
За исключением того, что я думал, что ей нужно всё изысканное. Или, может быть, это было только со мной. Это было моё собственное скрытое желание иметь хорошую жизнь, которое подтолкнуло меня к обрыву.
Я нарезал пару кусочков, затем взял их и положил на журнальный столик.
— Воды? Или Gatorade?
—
Я взял две бутылки из ведерка со льдом, затем пару бумажных полотенец и присоединился к ней на диване.
— Ты не пользуешься холодильником? — спросила она.
— Я открыл его на прошлой неделе. Потребовался целый день с открытыми окнами, чтобы выветрить вонь. И вместо того, чтобы пытаться выяснить, что умерло внутри, я купил новый. Должны привезти в пятницу.
— А, — она кивнула, откусив кусочек.
Я сделал то же самое.
Она жевала.
Я жевал.
Она откусила ещё кусочек.
Я тоже.
Она не смотрела на меня.
Но я мог смотреть только на её профиль.
В памяти всплыло воспоминание о том, как мы вдвоем были в одной маленькой пиццерии в Вегасе. Это было вскоре после того, как мы начали встречаться. До того дня я и не подозревал, что женщина может так сексуально жевать.
Но то, как двигались её губы, изгиб челюсти и щек… Нахлынуло ещё одно воспоминание — как она берет меня в рот. Мой член дернулся под джинсами, и я сдвинулся, чтобы скрыть растущую эрекцию.
— Как Сиэтл? — спросил я.
Она посмотрела на меня, приподняв брови.
— Я здесь не для случайных разговоров, Фостер.
— Просвети меня, пожалуйста, пока мы едим.
Она вздохнула.
— Сиэтл был дождливым. Школа отнимала много времени, поэтому я не часто выходила на улицу, но я мне было тяжело в серые дни зимой.
— Тебе всегда нравился солнечный свет, — это была причина, по которой она переехала в Вегас для получения степени бакалавра. — Помнишь, как мы ходили в поход и по дороге нашли гремучую змею на тропинке?
— О, не напоминай мне, — она вздрогнула. — Ненавижу змей.
— Ты заставила нас ждать, пока она уползет. К тому времени, как мы добрались до машины, я сгорел до хруста.
— А я говорила тебе пользоваться солнцезащитным кремом.
— В моем пикапе теперь всегда лежит бутылка. Я усвоил свой урок.
Уголок её рта приподнялся, пока она жевала. Не улыбка, но начало улыбки.
Вот она. Вот она, моя девочка.
Может быть, если я смогу рассказать о хороших временах, это поможет смягчить последствия плохих.
— Я останавливался в «Элоизе» на прошлой неделе. Хорошее место. Видел твою сестру в кафе.
Её глаза расширились, и пока она говорила, её слова заглушались едой.
— Лайлу?
— У неё была другая девушка за стойкой, поэтому я с ней не разговаривал. Вы не так похожи, как я думал.
Видя близнеца Талии только на фотографиях, я думал,
— Что ты имеешь в виду?
— Она на самом деле улыбалась. Смеялась. У неё не было убийственного оскала на лице.
— Мой убийственный оскал предназначен только для тебя. Другие люди считают меня вполне приятной. И мне говорили, что в уходе за больными мне нет равных.
Я хихикнул, нервы немного успокоились. Может быть, это будет не так сложно, если мы сможем продолжить дразнить друг друга.
— Хочешь ещё кусочек? — я встал и взял коробку, положив её на журнальный столик. Затем положил себе на тарелку ещё кусочек, пока она делала то же самое. — Тебе нравится здешняя больница?
— Нравится. Но я всё ещё пытаюсь показать себя.
— Кому?
— Всем. Я из Иденов. Моя семья основала этот город много поколений назад. Большинство людей знают меня с детства, включая моего босса и большинство штатных медсестер. Не все смотрят на меня и видят взрослого человека, которым я стала.
Грусти в её голосе было достаточно, чтобы я убийственно нахмурился. Как кто-то может не смотреть на неё и не видеть блестящую и способную женщину?
— Я нянчила детей доктора Эрреры, когда училась в школе, — сказала она. — Время от времени он называет меня малой. Сегодняшний пациент, мужчина, который порезал руку, спросил, есть ли кто-нибудь ещё, кто сложет наложить ему швы. Когда я ответила, что нет, он сказал, что не хотел обидеть, но он помнит меня как чирлидершу футбольной команды его сына.
Мудак. Поэтому она выглядела такой уставшей?
— Мне жаль.
— Такова жизнь в маленьком городе. Но это хороший город. Отличное место для того, чтобы растить детей.
Я на это рассчитывал.
Талия закончила есть раньше меня. Она отставила тарелку в сторону, свернула салфетку и, когда повернулась ко мне лицом, непринужденная часть нашего вечера была закончена.
— Почему ты купил это кольцо?
Я отставил свою тарелку в сторону.
— Потому что я не мог смириться с мыслью, что оно будет на руке любой другой женщины. Это кольцо твоё. И всегда было твоим. Поэтому я купил его. Пообещал себе, что если увижу тебя снова, то отдам его тебе.
— Ты потратил тысячи долларов только на случай, если мы снова увидимся?
— Да, — это кольцо было самой дорогой покупкой, которую я когда-либо совершал до этого момента в своей жизни. — Я бы хотел, чтобы оно было у тебя.
— Я не могу, — она покачала головой. — Я просто… Я не могу. Продай его. Отдай деньги на благотворительность.
Никогда.
Либо она оставит его себе.
Либо оно останется у меня.
— Итак, — она снова сдвинулась с места, выпрямляясь. Я провел свою жизнь, читая язык тела. В поисках удара. В поисказ того, что сделает мой противник. Талия была неподвижна, словно готова принять удар. — Твоё объяснение.