Грани Игры
Шрифт:
Клаус провел ладонью над плотно сидящем в слоте темным камнем. Потом, к удивлению норда, достал из небольшого мешочка на поясе сутаны такой же, только маленький, камень. Сделал им медленный круг над, установленным на Змею крови, амфэтером, после чего спросил:
— Шаман камень завораживал?
— Да верховный шаман пифэри. Я по его поручению на поиск нежити пустился. А что, инквизиция враждебно относится к шаманам?
— По разному. В большинстве случаев нейтрально. Это относится к шаманам Севера и годи предгорий. С Югом не все так просто. Ну а на Западе
— Так за чем дело? Если я в совместном походе узнаю о некроманте, насылающем нежить на поселок пифэри, то будет с чем вернуться к шаману. И познакомить вас друг с другом.
Клаус помолчал, видимо обдумывая и раскладывая то, о чем Тём мог только догадываться, и так видимо и не определившись, кивнул.
— Интересные у тебя знакомые по всему Раттермарку. В Западной марке — королевский виночерпий, на Севере — верховный шаман пифэри. За предложение, — спасибо. Ближе к Северу видно будет.
А потом с веселым прищуром посмотрел на Тёма.
— Меч у тебя коротковат, а так можно было бы выполнить несколько фигур и на скрещенных мечах. Что, ученик, хочешь научиться этому боевому танцу?
— Учитель, вы ещё спрашиваете? Хочу! Это же хайланд флинг!!
— Может где и хайланд, но мы в коллегии зовем этот танец "Рассвет после ночи". Будешь заниматься со мной каждый день, глядишь, через полгодика и получишь свой новый боевой навык.
— Как через полгодика?
Первая мысль была "Ну вот и подвох. Здравствуйте, Вольные роты!". Следующая, что полгодика, не год, да и гнобящий контракт никто не предлагает. Дело добровольное. Хочешь, — соглашайся, не хочешь — корову никто отбирать не будет.
Клаус глядя на разочарованное лицо Тёма, успокаивающе добавил.
— Будешь прилежно выполнять все упражнения, то желаемое может произойти и немного раньше.
Ладно, принимается. Денек, другой погоняю еретиков с инквизитором, там видно будет.
— Учитель, мы направляемся в Нейложские копи?
— Нет.
Ответ не сильно добавил Тёму понимания, куда они движутся. Впрочем, инквизитор через десяток шагов счел возможным пояснить.
— Уже почти пришли. Перед входом в копи есть несколько заброшенных домов бывших старателей. Нам туда. Если мы успели, то ведьмы ещё там. Я осторожно посмотрю, а ты меня подождешь в стороне. Если там есть Гретхен, то мы уходим. Если, конечно, нам дадут это сделать. С ней мне не совладать. С остальными ведьмами, а там их должно быть не больше двух или трех, я справлюсь.
— Учитель. А вы знаете Генриетту в лицо?
— Да, хоть мы с ней не встречались. Вот она.
Клаус достал небольшой медальон, на котором был изображен искусно выполненный портрет миловидной, темноволосой девушки.
— Стефания дала. Точно такой же медальон с портретом Стефании находится у Генриетты. Его надо будет вернуть хозяйке, иначе у тьмы будет ядовитый шип, через который она когда-нибудь сможет ещё раз достать Стефу.
Осторожно подкравшись,
— Нам повезло. Там только две ведьмы во втором домике и одна из них Генриетта. Будь рядом со мной.
Инквизитор тихонько открыл дверь.
Стоящая ближе к двери ведьма среагировала на входящего первой и начала вслух творить проклятие, но Клаус успел заблокировать его одним коротким, резким словом. В мгновение губы ведьмы вспыхнули огнем. Она заметалась по дому, раскрыв в беззвучном крике рот, ибо не один звук не пробивался сквозь огонь, постепенно сползающий на шею и плечи. Ведьма упала на пол и принялась кататься по нему, в безнадежной попытке сбить пламя, охватившее уже все её тело. Не пылали только кисти рук и широко открытые от боли и ужаса глаза.
Тём, глядя на агонию ведьмы испытывал одновременно жалость и облегчение.
— Учитель, чем вы её так?
На язык просилось добавить "долбанули", но Тём это слово проглотил. Мало ли, вдруг Клаус воспользовался Словом Того, упоминания о котором инквизиция готова слышать только в почитаемом тоне.
— Печать инквизитора. Огонь веры, пожирающий внутреннюю тьму врага, на коего направлена Печать. И пылает она, пока не выгорит вся проклятая тьма.
— А почему вы тогда не хотели сражаться с Гретхен?
— Эта ведьма из тех созданий тьмы, которые иммунные к Печати. К моему большому сожалению, у тьмы есть и такие. Не много, но и не мало. А Печать, кроме неукротимой веры, требует от инквизитора ещё и очень много сил. Следующую я смогу сотворить не скоро. А в коллегии только четверо смогут наложить повторную печать быстрее меня.
От катавшейся по полу ведьмы, прямо на глазах у Тёма, оставалась только горка черного пепла. Стоящая словно в трансе всё это время с начала боя Генриетта, подняла глаза на Клауса и завыла высоким протяжным воем.
Её серые глаза наполнились тьмой и безумием, и девушка, выдернув откуда-то из складок платья кинжал, бросилась на инквизитора. Клаус коротко шагнул Генриетте навстречу и сделал только одно, но очень быстрое движение своим мечом. Последний шаг делало уже обезглавленное тело.
— Учитель, Генриетту нельзя было спасти?
— Нет. Ты же видел её глаза. Мы не успели, ведьмовский ритуал над ней уже был проведен. А после ритуала возврата из тьмы нет.
Он посмотрел на лежащее мертвое тело, бывшее ещё пару минут назад красивой, даже в безумии, девушкой, и добавил.
— Я не сторонник долгого мучения еретика или ведьмы, если только это не диктуется целесообразностью и необходимостью.
Клаус наклонился над убитой и, проведя рукой над телом, буквально притянул в свою ладонь медальон, подобный уже виденному Тёмом ранее. После чего протянул его ученику.
— Я думаю, ты вернешься в Троттир скорее меня. Отдай этот медальон Стефании и передай… Нет, ничего не передавай. Просто скажи, что спасти Генриетту не успели. И всё. А позже я буду у них в городе и сам всё расскажу. Берешься, ученик?