Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
Капитан посмотрел в угол клетки, откуда доносилось надрывное пыхтение и слабые стоны. Бадухмада лихорадило, он беспокойно ворочался и нес какой-то бред. Его рука выглядела ужасно, словно все соки из плоти ушли в надутые пузыри волдырей. Некоторые из них лопнули, оставив на своем месте кровоточащий кратер. Болезнь поразила уже половину груди, скоро она доберется до жизненно важных органов. Он не выживет.
Капитан принюхался к себе и почуял сквозь резкий запах пота какой-то едва уловимый душок сопревшей травы со сладковатыми тонами, немного отдающими тухлостью. С трудом отлепив от тела пропитанные сукровицей
Немного привыкнув к зуду и саднящей боли, капитан огляделся. В клетке кроме двух кажирцев и двух фасилийцев никого не было. Тогда он вспомнил, как ночью дикари выволокли наружу двух матросов.
– Демид, - позвать друга по имени ему удалось не с первого раза, горло пересохло, а язык не слушался своего хозяина.
– Демид, где они?
– На пирамиде, - хрипло ответил помощник капитана, уставившись в пространство перед собой немигающим взглядом.
– Частично. Частично - рядом с пирамидой. Частично - ходят по деревне. Частично.
– Что?
– Они их съели, - Демид медленно повернул голову в сторону Кристофа.
– Не целиком. Выбирали куски помясистее. Затащили на верхушку пирамиды, уложили на алтарь и разделали. Начали с рук. Они были еще живы, когда им отрубали пальцы. И кисти. Предплечья нарезали мелкими кусочками. Обсидиановыми ножами это получалось очень медленно. Они кричали. Потом уже не кричали. Мимо нас проходили радостные дикари и показывали нам части наших товарищей. Хвастались...
– Хватит, - перебил его капитан.
– Я понял.
Павий вернулся к созерцанию пустоты, и в клетке повисла тишина, прерываемая лишь слабыми стонами Бадухмада и судорожными вздохами второго кажирца, который в ужасе зажался в угол клетки, уткнувшись лицом в колени. А поселение дикарей как будто вымерло. Хотелось бы в это верить, но Кристоф подозревал, что они просто спали днем. Ночные животные. И убогие лачуги при свете выглядели еще хуже, от них веяло неимоверной дикостью, они словно кричали, что построившие их люди привыкли разрушать и убивать, а не созидать и дарить жизнь.
Так прошла половина дня. Голод, жажда и боль уже практически не замечались, они стали частью существования четырех пленников в просторной деревянной клетке. Кристоф несколько раз проваливался в короткий беспокойный сон, но от этого усталость только возрастала.
– Кристоф, - подал голос Демид.
– Чего?
– Сверни мне шею.
– Не хочу.
Помощник капитана усмехнулся и прикрыл глаза. Может быть, получится забыться на несколько минут. Обязательно приснится кошмар, но даже самый страшный сон не пойдет ни в какое сравнение с ужасами той влажной и теплой тропической реальности, в которой застрял экипаж "Отважной куртизанки". Вернее, его ничтожные остатки. А лишившийся корабля и команды капитан, к своему позору, был до сих пор жив. И хотел бы жить дальше, но как-то не получалось.
Перед клеткой, словно из-под земли, выросла фигура старика с обезьяньим черепом на голове. Следом за ним начали появляться дикари, недовольно щурясь при дневном свете. Их кожа действительно
– Саванту парони кагазу ки рага!
– пролаял старик, указывая крючковатыми пальцами на четверых пленников.
– Похоже, наша очередь.
Демид поднялся и помог встать капитану. Своим видом они дали понять, что пойдут сами. Дикари вытолкали их наружу, предварительно взвалив им на плечи покрытого испариной Бадухмада. Второй кажирец начал сопротивляться. Рычащие аборигены избили его дубинками до полусмерти и потащили бесчувственного моряка за собой, взяв за ноги.
Вопреки ожиданию, они прошли мимо пирамиды, на вершине которой белели свежие человеческие кости с небольшими клочками мяса, и отправились дальше в джунгли. Вождь так и не показался. Видимо, Кристоф и его люди не заслужили подобную честь.
– Опять идти, - пробормотал капитан, с трудом переставляя непослушные ноги.
– Можно попробовать сбежать, - без особого энтузиазма предложил Демид.
– Ты видел, как они передвигаются по джунглям? Догонят в один миг.
– Хотя бы убьют быстро.
– Сомневаюсь, - Кристоф украдкой оглянулся на избитого кажирца, которого волочили следом за ними по грязи, мелким камешкам и корням, сдирающим с него кожу.
– Будет только хуже.
Духота постепенно вступала в полную силу, превращая сырую прохладу ночи и утра в удушающую влажность жаркого полудня. Жестокая природа острова как будто специально старалась сделать последние моменты жизни моряков еще мучительнее. Они брели за дикарями, не обращая внимания на оставленные ветками и шипами зудящие царапины, число которых увеличивались с каждым шагом, и удары палок, сыплющиеся на треснувшие ребра с завидным постоянством. Из-за слепоты левого глаза Кристоф часто спотыкался и сталкивался с одеревеневшими лианами, поэтому ему доставалось в два раза больше. По логике человекоподобных обитателей джунглей, избиения, наверное, должны были помогать истощенным пленникам двигаться вперед. В действительности же эффект был абсолютно противоположным, что заставляло людоедов избивать моряков еще сильнее. А затем все повторялось вновь...
Непрекращающаяся боль и однообразие джунглей надломили чувство времени, заставляя Кристофа идти сквозь грязно-зеленую бесконечность, взвалив на себя Бадухмада. Жидкость из лопнувших язв на изуродованной руке кажирца текла по телу, но капитан практически не чувствовал ни ее липкую теплоту, ни резкий кислый запах. Зарождавшиеся в глубине сознания мысли моментально испарялись, как будто испугавшись реальности. Капитана это вполне устраивало - мысли явно были невеселыми и бесполезными. Так ломаются люди.
Внезапно они остановились. Перед ними стоял небольшой каменный идол, измазанный черной краской. Грубо высеченное лицо обрамляло некое подобие высокого воротника.
– И черная кожа есть, и борода, - усмехнулся Демид.
– Да мы избранные.
Кристоф безразлично кивнул. Похоже, что кажирцев и фасилийцев от съедения спасла именно внешность. Но что будет дальше?
Ответ не заставил себя долго ждать. Старик с черепом гориллы подошел к висящему на плечах товарищей Бадухмаду и поморщился, посмотрев на его волдыри и язвы.