Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
– Наши бравые воины уже готовы отправиться в путь, - с легкой полуулыбкой заметил глава Тайной канцелярии.
– Вы, уважаемый комит колоний, так и не отдали приказ организовать оборону.
Согнувшись пополам, Мирей Сил протяжно застонал. Он просто не знал, как должен поступить. Мысли путались, верное решение никак не желало всплывать на поверхность желаний, страхов и каких-то абсолютно непонятных и ненужных чувств. Душевное равновесие комита кубарем катилось с холма, который по воле купола полз одновременно в нескольких направлениях, притворившись огромным
– Я убью тебя, Шеклоз, - тяжело дыша, произнес Мирей.
– Я обязательно тебя убью.
– Конечно, - невозмутимо согласился шпион.
– Но для этого надо быть как минимум живым. Поэтому позвольте нашему уважаемому реаманту сохранить вашу жизнь и жизни всех этих солдат. То есть попытаться сохранить.
– Тогда пусть он уже хоть что-нибудь делает!
– закричал комит колоний.
– Почему же вы стоите и чешете языками почем зря?! Ты! Аменир Кар, или как там тебя, делай что собирался, пока мы все не подохли! Время идет, время идет, время идет! Быстрее!
В лагере повисла тишина. Опешившие солдаты окружили комитов, реаманта, фасилийца и привезенную им дикарку. Никто из ветеранов никогда не видел Мирея в подобном состоянии, а новобранцы считали его эталоном собранности, силы, уважали его за опыт, лидерские качества и умение вести за собой людей хоть к победе, хоть на смерть. Да, он часто был резок с подчиненными и срывался на крик, но сейчас кричал не Мирей, а отчаяние внутри него. По лицу бывшего адмирала текли слезы, соленые как его возлюбленное море, куда он больше никогда не вернется.
Комит колоний закатил глаза и рухнул на землю. За его спиной стояла Коваленуапа, вытянув вперед руку.
– Он. Спать, - она старательно подбирала слова на алокрийском языке, на котором говорила с большим трудом из-за молчания духов.
– Он проснется - лучше. Душа без покоя. Сон нужен.
– Хорошо, - кивнул Шеклоз.
– Отдых ему действительно не помешает.
Глава Тайной канцелярии посмотрел в растерянные лица солдат, собравшихся вокруг. Они тоже находились в одном шаге от срыва, который в данной ситуации был опаснее толпы фармагулов, а та, к слову, приближалась достаточно быстро.
– Всем идти на запад, к куполу. Ориентируйтесь по луне, когда она будет видна, - приказал Шеклоз.
– Возьмите с собой мастера Мирея. Мы вас догоним, когда разберемся здесь.
Ополченцы, бандиты, рассчитывающие на прощение прошлых грехов, и городская стража Нового Крустока неуверенно переглянулись. Если они попытаются отбиться от превосходящих числом и силой фармагулов, то их настигнет бесславная гибель в жутком лесу. Если же оставить на верную смерть две ключевые фигуры в плане по уничтожению купола, то все тоже умрут, только немного позже.
Но приказ есть приказ. Вереница людей потянулась на запад. В конце концов, если уж скорая смерть неизбежна, то не все ли равно, как именно она настанет? "Нас догоняет орда бледнокожих машин для убийств, а мы поворачиваемся к ней
– Тогда и я пойду, - пожал плечами фасилиец, получив безмолвный ответ.
Вскоре за искаженной чащей скрылся последний солдат арьергарда, оставив Аменира и Шеклоза в центре небольшой полянки. Не было человека, который не считал бы их поступок глупостью или отчаянной попыткой самоубийства. Но Мирей Сил крепко спал, а никто другой из присутствующих не осмелился возразить главе Тайной канцелярии.
Напрягая глаза, чтобы разглядеть в светлой темноте хоть что-то, реамант внимательно осмотрел потушенные кострища, брошенную Еромом палатку - наместник все-таки понял, что жизнь дороже штопанных тряпок - и каменные деревья, которые щурили гроздья мелких глаз, когда Аменир светил на них золотистым светом парящего над ладонью куба.
– Не болит?
– спросил Шеклоз.
– Что?
– юноша уже забыл о полученном ранении из-за собственной неосторожности.
– А, вы об этом... Точно не знаю. Наверное, не болит.
Он посмотрел на наложенную шпионом повязку и увидел неспешно расползающееся пятно крови, которая от смешения с антисептиком источала терпкий аромат каких-то очень хорошо знакомых трав. Но сами бинты были не повреждены. Еще одно загадочное свойство куба реамантов - вылетел из ладони, увеличиваясь в размерах, стал вполне осязаемым, но не оставил и следа на ткани, сквозь которую прошел, а потревоженная рана все же начала кровоточить.
– Как же вы намереваетесь остановить фармагулов, если не секрет?
– поинтересовался Шеклоз, разглядывая куст, листва которого принимала форму бегущего человека, разваливающего на мелкие кусочки-листики под порывами ветра.
– Я могу попробовать изменить форму деревьев, образовав непроходимую стену. Это первое, что приходит в голову.
– Ее можно обойти, перелезть или сломать, - возразил шпион.
– Фармагулы быстрее, сильнее и выносливее обычных людей. Вам следовало бы использовать то экстраординарное мышление, из-за которого реамантов считают сумасшедшими.
– Значит, хотите безумия?
– Аменир перевел взгляд со светящихся символов секций куба на улыбающееся лицо Шеклоза.
– Будет вам безумие. Советую не шевелиться.
Золотистый свет залил полянку посреди искореженного леса, разгоняя неестественно бледный ночной мрак. Мир развернулся перед реамантом, словно карта на столе. Сейчас Кар был всем и ничем, ничто бы не ушло от его всевидящего ока, если бы он знал, куда должен смотреть. Но в этом не было необходимости - враг уже здесь и от него следовало избавиться. Как? Это не имело никакого значения. Аменир не боялся как-то существенно задеть нити мироздания - в этом месте все уже подверглось воздействию чудовищной энергии купола, поэтому руки реаманта были полностью развязаны.