Грани матрицы
Шрифт:
Можно было взять и огнемет, и устройство, стреляющее тонкими иглами с практически неисчерпаемым боекомплектом. Игл в обойме игломета имелось две тысячи, и, даже выпуская их непрерывной очередью, можно было стрелять целых три с половиной минуты при плотности стрельбы почти десять иголок в секунду. Да еще прилагался запасной боекомплект – такая же обойма, как в игл омете, размерами с три спичечных коробка и весом шестьсот граммов. Но такой чудесный игломет можно было использовать только против гражданских лиц без брони. А я вообще не собирался стрелять в людей, если это будет возможно. И уж тем более
Перебрав почти все приспособления для ведения огня, я остановился на универсальной винтовке, тоже произведенной в России. Стреляла она пулями различных модификаций, имела магазин с тридцатью патронами, лазерный и оптический прицелы. Винтовка комплектовалась выкидным штык-ножом, а в полом прикладе помещалась хорошая аптечка.
Несколько шашек направленного взрыва, которые Антонина, скрипнув зубами, все же помогла мне закрепить на правой ноге, завершили мою экипировку. Винтовка, гранатомет, пластид, реактивный ранец за спиной и навигационная система на поясе. Отечественная армейская навигационная система. Прелесть ее заключалась в том, что она могла определять расстояние, не только связываясь со спутником, но и используя инерционный компас. Условие немаловажное. Как только я вступил бы в контакт со спутником вблизи станции, меня могли обнаружить и поднять тревогу.
В полной боевой выкладке добрые ребята, мои наставники, повели меня во внутренний двор базы. Бегать под открытым небом на специальной беговой дорожке, плавать в грязном бассейне, летать на небольшой высоте на ранце. Сами они стояли и командовали. Антонина очень сердилась, когда я делал что-то не так. Был бы я лошадью и имей она плетку, на моих боках не осталось бы уже живого места. А я гадал, почему со мной не занимается Брат, и радовался, что моих мучений не видит Лиза.
На следующий день тренировки продолжались с той же интенсивностью, но мне стало уже гораздо легче. Я выспался и настроился на работу, что весьма облегчало задачу. А вот Макс и Антонина нервничали все больше. Время от времени девушка нашептывала что-то своему другу, тот вздрагивал и кивал. Не слишком мне это нравилось. Если «соратники» говорят о чем-то очень важном, то почему не посвящают меня? А шептаться о своих любовных интрижках можно и где-то в другом месте.
Вечером наконец на базе нарисовался Брат. Был он возбужденно-жизнерадостным, Я бы сказал – притворно радостным. Впрочем, кто их, террористов, разберет? Что для нормального человека горе, для них – праздник. И как только Лизу занесло в такую компанию? Кто привел ее сюда? Когда и зачем? В террористические организации ведь не вступают по объявлению в газете…
Хотя, с другой стороны, хакеры сейчас открыто торгуют в Интернете секретной информацией и имеют наглость вывешивать свои объявления на самых посещаемых сайтах. Мне показывал такие объявления Макс, когда мы изучали материалы по ГигаТЭЦ. Именно по объявлению я познакомился с Буравчиком. А Макс рассказал мне, между прочим, как они купили всю схему обороны станции за несколько тысяч рублей. Достаточно было дать хакерам заказ – и они отлично его выполнили. Ясное дело, имея планы оборонительных сооружений, схему расположения и график смены постов, осуществить операцию проще.
Но
– Завтра было бы неплохо выступить, – объявил Брат вечером за торжественным «семейным» ужином. Он грыз сухарь и почему-то сделал свое заявление с набитым ртом. Ни до того, как начал жевать, ни после. Словно бы очень спешил.
Что мне нравилось в поведении этих ребят, так это то, что они хоть ели вместе. Познакомившись ближе с Антониной, я почему-то полагал, что она предпочла бы грызть свои сухари и тушенку под одеялом, без света. Но устав организации не позволял.
– Почему завтра? – спросил я.
– Сроки поджимают, – причавкивая, объяснил Брат. – Через три недели – голосование директората консорциума по ТераТЭЦ. К этому голосованию мы должны иметь неоспоримые аргументы в споре. Да и лето на исходе.
– Середина июля, – машинально отметил я.
– На севере конец июля – конец лета. Потом быстро начнет холодать. И особенно холодно будет по ночам. А мы разработали для вас график, согласно которому на Печору придется пробираться пешком.
– Хотелось бы подробнее узнать о планах, – заметил я, допивая чай.
Сегодня ужин был почти нормальным: бутерброды с ветчиной, капустный салат, яичница и ванильные сухари с чаем. Никакой химической дряни, которой усердно потчевали меня в предыдущие дни. Заказывать натуральные продукты соратники почему-то не считали необходимым. Им больше подходили химические разносолы. Они их лучше усваивали – организмы привыкли. Ну а я, старый натурал, предпочитал не так легко усвояемую, но более реальную провизию.
Брат отложил в сторону недоеденный сухарь, ткнул пальцем в пульт управления, и на экране большого монитора появилась карта.
– Интересующая нас местность, – объявил он. – Мы десантируем вас в некую точку в нескольких десятках километров от объекта. Дальше вы, сориентировавшись по спутнику, включаете инерционную систему и идете к ГигаТЭЦ самостоятельно. На то, чтобы преодолеть сто пятьдесят километров, вам дается две недели. Перед штурмом вы можете послать шифрованное сообщение в импульсном режиме. Скорее всего, его не засекут. Мы постоянно будем сбрасывать вам сообщения – оставляйте свой телефон включенным на прием. Это безопасно.
– Ясно, – кивнул я. – А как вы меня десантируете? С парашютом прежде прыгать не приходилось. И вообще, вам не кажется, что самолет – не слишком малозаметная цель?
– Самолет? – переспросил Макс. Антонина прыснула в рукав.
– Мы отправим вас в какой-нибудь поселок южнее Печоры баллистическим транспортом, – объяснил Брат. – Туда же заблаговременно или немного позже отправится и ваше снаряжение. Мы покажем вам, как корректировать курс снаряда, чтобы попасть в нужную точку, а не прямо на посадочное поле. Высадка на посадочном поле в глухой местности тоже не страшна, но вызовет лишние вопросы. А дальше вы пойдете пешком.