Грани матрицы
Шрифт:
– Вот и наше первое условие – мы дадим интервью, – сказал я. – И его покажут по всем каналам. Через час. Созывайте акул пера. Пусть точат зубы.
Вороненко обдумывал, что скажет репортерам, и время от времени сверял со мной свою позицию, когда опять позвонила Лиза.
– Трудно было выйти на спутник, любимый, – прощебетала девушка. – Да еще тут ночь. Мы легли спать, и если бы меня не лягнули, я бы, наверное, спала еще двенадцать часов.
– Кто тебя лягнул? – удивился я. – Лошадь?
– Да нет. Буравчик. Комната маленькая, кровать всего одна, одеяло –
– Потом час искали подходящий канал связи. Вся сеть только и жужжит о ваших подвигах. Надо же, пробили-таки оборону знаменитой ГигаТЭЦ, вокруг которой годами топтались размазни-пикетчики! Вы герои…
– Лучше скажи мне – ты в безопасности? Полиции, спецслужб на хвосте нет?
– А что они могут мне сделать? – рассмеялась Лиза. Как будто бы серебряный колокольчик прозвенел. – Пусть они меня боятся. Я подруга самого удачливого террориста всех времен и народов…
– Я не террорист, Лизонька, – мягко поправил я девушку. – И не хочу быть террористом. Меня поставили в такие условия… Что с ядом? Ты сделала анализы?
– Чушь это все, – обрадовано сказала Лиза. – После того как ты отсоединился, я поехала в лучшую клинику, заплатила за самое дорогое обследование. Все в порядке. Никакого заражения. Вероятность ошибки – ноль процентов. Да и вообще – никто меня ничем не колол. Я сколько ни вспоминала – не припомню такого случая. Большой Брат тебе солгал.
– Хорошо, если так, – вздохнул я. – Мне здесь предлагают кучу денег и возможность уехать из страны. Ты поедешь со мной?
– А ты возьмешь деньги? – разочарованно спросила девушка.
– Нет, конечно. Но погибать здесь мне тоже не хочется. Если все будут вести себя разумно, станция останется цела, а я – жив. И уезжать рано или поздно придется. Ты будешь со мной?
– Да, любимый, – просто ответила Лиза.
– Вот и хорошо. Я позабочусь о том, чтобы ты оказалась в нужном месте в нужное время. Уходить, возможно, придется с боем.
– Ты думаешь? По-моему, вас отпустят без проблем, – оптимистично, совсем по-американски заявила моя подруга.
Надю Полякову мы определили к заложникам. Старый трюк, когда террористы выдают своего подельщика за заложника, но сработать может. Сначала мы беседовали с ней в экранированном зале управления станцией, потом перевели к остальным. Я, сделав грозные глаза, заявил, что поймал лазутчицу в коридоре. Теперь у нас было не шесть заложников, а семь. И для девушки прикрытие – на случай нашего поражения – и мне, откровенно говоря, было спокойнее. Оставлять Надю в зале, начиненном якобы взрывчаткой, я не хотел. Она ведь все-таки из службы безопасности. Поймет, что шашки даже без детонаторов, да сообщит, кому следует. И весь наш блеф лопнет.
Теперь мы выстроили заложников на заднем плане, сами уселись в кресла и приготовились отвечать на вопросы журналистов в прямом эфире. Забавно, что и говорить. Если бы не было так грустно.
Журналистов разных компаний мы видели в разных секторах большого
Всего в девяти секторах на экране мы видели восемь журналистов и ведущего. Еще на трех мониторах слежения, показывавших нам движение войск вокруг станции, компьютер время от времени случайным образом включал трансляцию с разных телевизионных каналов – чтобы мы могли убедиться, что находимся в эфире.
– Сейчас мы станем разливаться соловьями, а нас под шумок возьмут, – шепнул мне Вороненко.
– Да ни за что! Штурм в прямом эфире… Я начал возражать, но понял, что для современного общества такое зрелище – лакомый кусочек. Ну да ведь не на потеху же публике будут действовать спецслужбы!
– Начали! – объявил седовласый представительный ведущий в левом верхнем углу монитора. – Право задать первый вопрос – гражданину Элроузу, телекомпания…
Вороненко перебил ведущего.
– Пусть первый вопрос задаст единственная девушка среди присутствующих. Уступим место даме.
Полагаю, моему напарнику, как и мне, было безразлично, в каком порядке пойдут вопросы. Нужно было показать себя хозяевами ситуации, что он и сделал.
– Зачем вы решили захватить станцию? – громко спросила девушка.
Вопрос, прямо скажем, не отличался оригинальностью.
– У нас не было другого выхода, – в один голос ответили мы.
Хотя и не договаривались. Просто, если люди мыслят одинаково, они часто начинают говорить вместе. А подчас и одно и то же.
– Вы собираетесь расстреливать заложников? – спросил Элроуз, которого обошли на первом вопросе.
– Естественно…
Мы начали вместе, но потом я толкнул напарника ногой – отвечать нужно по очереди.
– Естественно, нет, – заявил я. – Более того, мы готовы отпустить половину людей, а именно, взятых в плен военных – кроме лазутчицы. Ученые нужны нам для контроля над пультом управления станцией, девушку мы оставим для собственной безопасности – она слишком много знает.
– Ваши требования?! – чуть ли не взвизгнул пожилой журналист с обширной лысиной. Вокруг лысины буйно росли и торчали во все стороны кучерявые волосы. – Вы не объявили о своих требованиях! И утверждаете, что захватывать станцию было необходимо! Все подонки, преследующие корыстные интересы и одержимые параноидальными идеями, так говорят! Зачем вы подвергаете опасности жизни тысяч людей? Какое вы имеете на это право? Кем вы себя вообразили?
За кадром раздались хлопки виртуальных зрителей. Спецэффект, конечно. Какие уж там зрители? Хотя нынче все может быть…
– Мы не подвергаем опасности людей, – начал отвечать Вороненко. – У нас нет планов взрывать станцию. Напротив, мы помешали проникновению на территорию ГигаТЭЦ боевиков-экстремистов. Этот факт могут подтвердить многие представители спецслужб и охраны. Опасности подвергнутся люди, посланные властями, да и то лишь в том случае, если пойдут на штурм. А мы захватили станцию с единственной и простой целью – остаться в живых. У моего напарника не было выбора. Он и его близкие были бы убиты, если бы он отказался участвовать в этом деле. Да и меня заставили работать на охрану станции, не слишком заботясь, нравится ли это мне.