Шрифт:
Самый твёрдый камень – алмаз;
горит голубым пламенем.
Намибия
Глава 1
«Нет, спать нельзя. Засну, а эта свора оборванных голодных негров накинется, и глазом моргнуть не успею. В сон клонит… Хочется, чертовски хочется спать! День был такой длинный и, похоже, самое страшное ещё впереди…» – рассуждал Глеб, лежа на полу в камере Центральной
…А утро начиналось так хорошо! Проснулся в отеле «Сафари». Солнце наполняло комнату жарой, птицы за окном оживленно обсуждали свои дела, носившись, словно бумажные самолётики; в ванной комнате шумно плескался Алексей – молодой и сильный телохранитель, которому больше нравилось модное слово «секьюрити».
– Глеб, ты уже проснулся? – ревел тот, заглушая шум воды. – Давай, поднимайся! Я уже пробежался, зарядку сделал, а ты всё валяешься! И вообще, если бы не предстоящая встреча, погнал бы я тебя на пробежку, а то вон, брюхо отрастил… Кунг-фу-мастер фигов, трёх минут боя не выдержишь – задохнёшься!
– Не нуди, – потягиваясь в кровати, парировал Глеб наезд на свою «красивую» фигуру. – А главное, запомни раз и навсегда: бой должен быть коротким. Три минуты – это спорт. В жизни так: сразу не одолел, потом можешь победу и не догнать.
– Это понятно, – улыбнулся Алексей, выходя из ванной комнаты. – Ты этой своей восточной философией любую лень объяснишь. Давай, поднимайся, я есть хочу. Сейчас бы графинчик маракуйи со льдом, бекончик с яйцом, кофеёк с ароматом востока, в ма-аленькой такой чашечке. Отличная всё-таки придумка шведский стол! Подходи сколько хочешь, никто слова лишнего не скажет. Только черненькие из обслуги улыбаются да головками кивают, как китайские болванчики, а я ем и балдею…
«…Правильно, нужно прокрутить в памяти весь день, – продолжал Глеб бороться со сном. – Авось, и ночь быстрее пролетит… А там, глядишь, «посольские» утром подтянутся, вытащат меня из… хм… смешно. Меня, бывшего секретаря райкома партии – из тюрьмы в Африке! Да кому десять лет назад рассказать – не поверили бы! Жил себе, на работу ходил, зарплату получал, а теперь всё вверх дном… Правильно говорят: от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Сейчас точно засну! Веки тяжелеют… Надо подняться, встряхнуться. Может, отжаться несколько раз? Ишь как зыркают братья негры своими белками; за каждым движением моим следят. Боятся. Сами, чувствую, боятся».
– Эй, русский! – Глеб обернулся. Прямо напротив него за решёткой стоял охранник в мятой старой форме с перекрещенными шпагами на погонах. – Деньги есть? Могу сбегать за водой и курицей, но десять баксов мне!
…Утром отправляясь на встречу, сразу после веселой перепалки с охранником, Глеб надел любимый колониальный костюм. Аккуратно распределил по карманам и всяким «пистончикам» деньги, документы, телефон и маленький пистолет; особое место в нагрудном кармане заняли иглы дикобраза. Ещё в Танзании его научили пользоваться этим оружием, которое в аэропортах не звенит, но является весомым аргументом в конфликтах, особенно при встречах с промышляющими вечерами на улицах Дар-эс-Салама многочисленными группами попрошаек и воришек.
Выйдя из номера, он улыбнулся милой паре туристов-англичан, спустился
Задержание было очень странным – его даже не обыскивали. Сунули в лицо, как только он вышел на улицу, полицейские корочки, указали на машину и попросили сесть. Сейчас же, в камере, от ареста в памяти сохранились только спутанные мысли о том, что делать, бежать или нападать.
– Ну, так что? – снова обратился охранник.
– Деньги, говоришь… – Глеб вытащил из узкого карманчика стодолларовую купюру. Охранник расплылся в улыбке, обнажив шикарные белые зубы.
– О! – сказал он. – Другой разговор!
Глеб окинул взглядом камеру.
– Себе возьмешь десятку, а на остальные деньги купишь воду в маленьких бутылках, жареных цыплят… И не вздумай финтить, я проверю!
«…Полицейская машина была старым микроавтобусом «Фольскваген…» – после ухода охранника Глеб вернулся к воспоминаниям прошедшего дня.
Его посадили на заднее сидение, кругом были пыль и грязь, из рваной дерматиновой обшивки выглядывал пожелтевший и крошащийся поролон. «Наручники не надели, одежду не досмотрели – опера, называются! Хорошо, что мы перестали учить вас работать. Благодаря вашей тупоголовости появился шанс избавиться от улик», – начал анализировать ситуацию Глеб. В его карманах лежали ключи от «БМВ Х5», паспорта двух граждан Намибии и хитрый пистолетик на две пули, провезённый в багаже в разобранном виде.
Решение пришло сразу. Не суетясь и глядя в упор на сидящих боком полицейских, он начал запихивать в рваные сиденья ключи, паспорта и пистолет.
«Что, взяли, да?! Как бы не так! – стали радостно и хаотично летать мысли в его напряжённом сознании. – Отличная школа была в Советском Союзе, научили выживать. Молодец, какой я молодец! Теперь чист, никаких улик… Всё, да еще и практически на глазах у полицейских, скинул в спинки передних сидений, и теперь вам никогда не догадаться и ничего не найти! Эх, сейчас бы граммов сто водочки для куража и снятия стресса…»
Мысль о стаканчике холодной водки вызвала непроизвольный глотательный рефлекс, воспоминания прервались, вернув Глеба в реальность.
– Да-а… – протяжно и громко произнёс он на русском языке. – Эй, мужики черные, вы понимаете, где – я, а где – водка?
Негры обернулись – впервые с момента заточения он заговорил с ними. Его сильный голос и крупная фигура немного напугали сокамерников, и те, не понимая слов, с лёгким напряжением всматривались в лицо Глеба, пытаясь определить серьёзность его намерений.
– Не понимаете? Вот и я не понимаю, что делаю среди вас, братьев-разбойников… А давайте все вместе сорвёмся в побег? Охранники принесут еду, откроют камеру, а мы их хлоп – и в дамки! – Глеб сопроводил слова размашистым жестом сжатой в кулак руки и тем самым ещё больше напугал отодвигающихся в угол негров.
Заскрипела дверь, и перед решёткой появились двое полицейских с ящиком воды и пакетом ароматно пахнущих кур.
– Эй! – крикнул один из них. – Русский угощает!
Фраза прозвучала, словно выстрел стартового пистолета. Все кинулись на решётку, и только небольшое пространство вокруг Глеба по-прежнему оставалось свободным.