Грани веков

Иванов Павел Викторович

Он спрыгнул с поленницы, толкнул в бок Евстафьева. — Михалыч, ты как? Идти можешь?

— А то! — Евстафьев поднялся на ноги, слегка пошатываясь. — Ух и крепка, зараза! — с уважением добавил он.

— Идемте, — поторопил их Коган.

Однако, когда они дошли до кареты, всадники направили на них бердыши.

— Они со мной! — заявила Ирина.

— Вестимо, царевна, — согласился Басманов, с любезной улыбкой распахивая перед ней дверцу. Но как только Ирина оказалась в карете, тут же закрыл её.

— Михей! — обратился он к рослому

стрельцу со шрамом через всю левую половину лица. — Спутников царевны — в карету к Мухе! Лихих людей, что царевну с ними в полону удерживали, велено также в Москву доставить.

Двое стрельцов подхватили Ярослава под руки, то же проделали с Коганом и Евстафьевым; последнему, впрочем, это было весьма кстати.

— Пр-равославные! — вдруг завопил он. — А как же имущество наше?!

А ведь и верно! Ярослав совершенно забыл про медицинский ящик, реанимационную укладку и дефибриллятор, не говоря уже о мягких носилках и фонаре, которые они с Михалычем забрали из машины. Был момент, когда он видел их на поляне, но потом, за развивавшимися событиями, они вылетели у него из головы.

— Имущество-то на балансе, — душевно пояснял Михалыч державшим его стрельцам, — пропадет чего — скажут, Евстафьев не доглядел!

— О чем это он? — насторожившись, спросил Басманов.

— Наши… инструменты, — после заминки ответил Коган. — И заморские лекарства.

— Так то — ваш скарб? — догадался Ляпунов. — То-то ребята дивились, больно сундуки да сума необычные. Сейчас доставят.

— Только этого и не хватало, — тихонько вздохнул Коган.

После того, как диковинная поклажа была найдена, а странные лекари посажены в карету, поезд царевны, сопровождаемый сотней стрельцов, помчался по тракту в направлении Москвы.

Прокопий Ляпунов, теребя длинный ус, задумчиво смотрел ему вслед.

Глава 13

Карету трясло и подбрасывало, деревянное сиденье, несмотря на подстеленные шкуры, было довольно жестким.

Евстафьев мерно похрапывал, привалившись к плечу Ярослава.

Коган, сосредоточенный и хмурый глядел в зарешетчатое окошко, за которым тянулся все тот же лес и мелькали силуэты всадников.

Человек, сидевший в противоположном углу, казалось, дремал, прислонившись к стенке, мятая шапка сползла на глаза, грязно-серая шуба укутывала от куцей бороденки до загнутых носков сапог.

Он лишь глянул рассеянным мутным глазом, когда они садились в карету и тут же потерял к ним интерес.

— Давид Аркадьевич, — тихо обратился Ярослав, — а о чем вы с воеводой говорили, когда выходили?

— А? — очнулся Коган. Он покосился на их спутника, и, также понизил голос. — Объяснил ему, что царевна находится в состоянии аффекта и оттого несколько дезориентирована. Другими словами, разумеется. Ну и надеялся, что за это время ты сможешь переговорить с Ириной и объяснить ей, где мы.

— Не то, чтобы это мне удалось, — пробормотал Ярослав.

Коган

кивнул. — Да, не так просто свыкнуться с мыслью, что находишься в семнадцатом веке.

— А что вы еще знаете про это время? — спросил Ярослав.

— Немногое, — Коган вздохнул. — В основном, школьный курс и кое-что из художественной литературы. Годунов, Лжедмитрий, Смута, польская интервенция, Минин и Пожарский — вот это всё. Пытаюсь припомнить детали.

— Лжедмитрий — это который царевич?

— Официально он считался самозванцем. Однако, ему удалось сесть на трон, и он правил год, или около того. Это произошло вскоре после смерти Годунова, и мы, если я не ошибаюсь, где-то в этом периоде.

— Годунов — это отец Ирины? — уточнил Ярослав. — Значит, он еще жив?

— Царевны Ксении, — поправил его Коган. — Да, похоже на то. А Лжедмитрий стоит с войском в Путивле, это где-то на территории современной Украины, кажется.

Ярослав задумался. Собственно, политические интриги русского средневековья его мало занимали — больше волновал вопрос, как вернуться в свое время.

Однако, учитывая их положение, любая информация была критически важна.

— Ярослав, — подал голос Коган. — Та рукопись, про которую ты говорил, она у тебя?

— Да, здесь, — он полез за пазуху и вытащил кожаный переплет.

Коган раскрыл рукопись и углубился в изучение, бережно листая страницы.

— Интересно, — заметил он, — здесь говорится именно о правлении Годунова, о появлении Лжедмитрия…

Он перелистнул еще страницу и зачитал вслух:

— «…И укрепишася той самозванец во граде Путивле, понеже бысть разбито войско его воеводой Петром Басмановым, еже дажды побиваху его близ Новеграда-Северского и Добрыничей, зане убо бежаша и схоронишася в Путивле, яко мыша…»

— Басманов? — переспросил Ярослав. — Это ведь тот, который за нами приехал?

— Похоже на то, — согласился Коган, — жаль, на этом рукопись обрывается. Не так уж много в ней информации, непонятно, чем она так привлекала агента.

— Как — обрывается? — удивился Ярослав. — Там же было не меньше десятка страниц, и заканчивалось обретением какой-то иконы чудотворной?

— Нет, про это тут ничего не говорится, — покачал головой Коган, возвращая ему рукопись. — Посмотри сам.

Ярослав лихорадочно листал страницы — ведь было же это место, он точно помнил запись, сделанную шариковой ручкой!

Однако, Коган был прав — этой записи в рукописи не было. Может, несколько страниц выпало в суматохе?

Решив, что разберется с этим позже, Ярослав убрал рукопись обратно за пазуху.

При этом он разбудил Михалыча, который продрав глаза, шумно зевнул.

— Ну, ребята, приснится же такое, — начал он, и оборвался, уставившись на дремлющего напротив него человека под шубой.

— Ох, мать… — вырвалось у него. Он повернулся к Когану и Ярославу и лицо его вытянулось.

— Так это был не сон? — жалобно спросил он.