Грани веков
Шрифт:
Снаружи послышались шаги, дверь, скрипнув, отворилась и на него упал прямоугольник света.
В проеме возникла мужская фигура.
— Ну, здравствуй, волхв!
На него, сощурившись, смотрел худощавый мужчина, примерно сорока лет.
Рыжеватая козлиная бородка, тонкие губы, вытянутое лицо — в его чертах было что-то лисье.
Убедившись, что Ярослав слышит и понимает его, он спросил: — Идти сможешь?
— Попробую.
Ярославу удалось встать и сделать несколько неуверенных шагов.
— Нефёд, Огурец! Помогите ему! — распорядился
Нефёд, имевший выраженное сходство с гориллой, подошел к нему и подставил плечо. Микитка поддержал с другой стороны, и так, с их помощью, он последовал за тем, кто, по-видимому, и был загадочным хозяином.
Они оказались в просторной горнице, с огромным деревянным столом, на котором были выставлены кружки, кувшин и несколько блюд.
— Присядь, волхв, — указал на скамью хозяин. — А вы, ребята, ступайте. После позову.
— Голоден? — спросил он, обращаясь к Ярославу. — Откушай, окажи честь, чем Бог послал.
С этими словами он взял кувшин и наполнил две кружки, подвинув одну Ярославу.
Присел напротив и окинул его цепким пристальным взглядом.
Ярослав пригубил из кружки — вроде пиво, только кисловатое.
— Благодарю.
— Извини, волхв, за увечье, у Нефёда не лапы, а клещи. Сколько раз говорил ему, дубине, чтобы силу соразмерял… А с тобой и вовсе нехорошо получилось — я ведь тебе помочь только хотел, да и сейчас того желаю.
— Кто вы? — проговорил Ярослав. Он разглядывал лицо незнакомца и все больше укреплялся в подозрении, что оно ему хорошо знакомо. Где он его видел в своем времени?
Его собеседник, казалось, несколько опешил, однако тут же усмехнулся.
— Добро! Видать, и впрямь нездешний ты, коли не знаешь. Перед тобой — князь Шуйский. Слыхал про такого?
— Слыхал, — ответил Ярослав, ничуть не кривя душой.
— Это хорошо! — ухмыльнулся князь. — И что же про меня сказывают?
Ярослав снова отхлебнул их кружки, чтобы выиграть время для ответа.
Что он о нем помнит? Практически, ничего! То есть, даже не практически, а совсем ничего.
Вроде, был такой, и всё. Стоп! Что-то такое про Шуйского он слышал, когда был на экскурсии с Аленой в Оружейной палате. Жаль только слушал вполуха… Точно! Царем он был! Кажется, последним, перед Романовыми…
Ярослав поднял глаза на князя.
— Сказывают, могуч ты, князь, и силой, и умом.
Не ахти какая характеристика, конечно, но для затравки — пойдет.
— Про то я и сам знаю, — отмахнулся Шуйский. — Ты мне поведай, что про меня говорят во временах грядущих! Какая судьба меня ждет?
Вон что. Каким-то образом, хитрый лис пронюхал про его откровения и, в отличие от Годунова, поверил им. Что это означает? С одной стороны, это хорошо, так как князь может оказаться полезным, если суметь завоевать его расположение. С другой… Кто его знает, как он намерен с ним поступить?
— Велика судьба твоя, князь, осторожно сказал он вслух. Подумав, добавил: — Быть тебе царем русским!
По алчно вспыхнувшим глазам
— Как же сбудется сие? — дрогнувшим голосом спросил Шуйский. — И скоро ли?
Ишь, шустрый. Ярослав не мог понять, какие чувства вызывает у него князь. Была в нем и подкупающая открытость, и, вместе с тем, скрытая угроза.
— Про то в деталях не ведаю, — он старался отвечать в тон. — Подробно, то есть. Но это произойдет непременно. «Должно произойти», — подумал он про себя.
Лицо Шуйского разочарованно вытянулось.
— Не много ж толку с таких пророчеств, — бросил он. — А Муха сказывал, ты многое знать должен!
Ярослав пожал плечами. Муха, значит. Дьяк, оказывается, был не так прост. То-то он выгородил его тогда перед Годуновым…
Шуйский, очевидно, расценил его молчание, как нежелание говорить и заметно заволновался.
— Доверься мне, волхв! — зашептал он, наклонившись к Ярославу. — Если поможешь мне — большим человеком сделаю! Десницей моей будешь, на золоте есть и пить, боярство пожалую! Не пожалеешь! А без меня — пропадешь! Где бы ты сейчас был? На дыбе! А, может, и в колесе, или на колу… Кто тебя от пыток лютых избавил? А у Семёна нрав переменчивый — сегодня помиловал, а завтра и осерчать может. Оком повести не успеешь, как обратно в темнице окажешься, только заступиться некому уже будет…
Ярослав мысленно усмехнулся. Гладко стелет, однако. И про камушки подложить тоже не забыл — намек был вполне прозрачным.
— Чего же ты хочешь знать, князь? — спросил он вслух.
Шуйский облизнул губы.
— Всё! — выпалил он. — Сколько Борис царствовать будет? Что Самозванца ждет? Кто на трон кроме меня воссесть пожелает и в том препоны чинить будет? Про Мстиславского, Шереметьевых, Трубецких, Романовых поведай мне!
— Романовы, — начал Ярослав, ухватившись за знакомую фамилию, и осёкся.
Вряд ли Шуйскому понравится услышать, что они будут царствовать триста с лишним лет…
— Что? — Шуйский подался вперед, жадно ловя каждое слово.
— Ну, в общем, править они будут, — вздохнул Ярослав.
— Значит, недаром Федор Никитич с Сапегой да прочей шляхтой дружбу водил, — проговорил Шуйский, помрачнев. — Когда же случится сие?
— Да не помню я! — рассердился Ярослав. — Вот ты, князь, знаешь, к примеру, когда Рюрик умер? Или там, скажем, Вещий Олег в каком году родился?
Шуйский нахмурился.
— Для того летописцы есть! — сказал он. — А ты — волхв, тебе сие ведомо должно быть.
— Да не волхв я!
Шуйский сощурился. — Думал я, что договорились мы с тобою, а ты вон как…
Разговор прервал стук в дверь.
— Ну? — раздраженно крикнул Шуйский. — Чего надобно?
В приоткрытой щели показалась голова Микитки.
— Гости до тебя, князь, — встревоженно сказал он.
— Кто такие?
— Не ведаю. По виду — иноки. Просили поклон тебе передать от старца Филарета, говорят, что дело спешное.