Грани Власти
Шрифт:
— Мы победили, — поправил я его. — Покои для парня уже готовы?
— Да, ваша милость, — кивнул Бертран.
— Исабель пишет, что хочет выкупить у меня изумрудную брошь, — сказал я. — Отвезешь ее ей. Скажешь, что это дар от меня.
Бертран одобрительно кивнул и спросил:
— Но как вы поняли, что эта брошь принадлежала Аделине Бошар?
Я помял подбородок.
— Помнишь, я ходил в фамильный мавзолей Легранов? Там я обнаружил обрывок с молитвой, написанной рукой Аделины. Почерк мне показался знакомым. А потом я вспомнил ту расписку, которую получил Поль Лепети
Бертран грустно вздохнул. Ему наверняка тяжело осознавать, что девочка, рождение и первые шаги которой он видел, а потом нянчил ее, превратилась в одержимую.
Я слегка подался вперед и похлопал Бертрана по плечу:
— Мне жаль, старина. Надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь причинять вред моему кузену? Тем более, что лично мне он показался славным юношей.
— Да, господин, — благодарно кивнул Бертран. — Ваше требование о его переезде в ваш дом — правильное решение.
— Именно поэтому, когда отвезешь им брошь, ты напомнишь, что только после того, как Ален переступит порог моего замка, я выполню свою часть уговора. Не раньше.
— Да, ваша милость, — ответил Бертран. — Все будет исполнено.
— Теперь о мадмуазель Марино… — сменил тему я. — Ей удалось подкупить кого-нибудь из дома Гилбертов?
К слову, положительно замотивированная щедрыми вознаграждениями Сусанна, мою инициативу начать вербовать шпионов в интересующих меня домах приняла на ура. На данный момент она активно ведет работу над вербовкой информаторов у Гилбертов и Легранов.
С аристократами сложнее. Особенно со старыми родами. Ведь в их домах бок о бок с ними сотни лет существуют такие же старые династии слуг. Там слишком сложный симбиоз, замешанный на слепой верности и чести. Но золото остается золотом. Оно всегда находит пути.
— Да, ей это удалось, — ответил Бертран, через которого шло наше общение с Сусанной. — Она сообщает, что после вашего визита Томас Гилберт объявил об отъезде его дочери в его поместье в Западной Астландии. Именно там они планируют провести свадьбу.
— Неожиданно, — хмыкнул я. — Не похоже на Томаса Гилберта.
— Сусанна утверждает, что на этом настояла сама Бетти. Мадмуазель Марино еще добавила, что со слов ее шпиона, который служит в доме Гилбертов, дочь Томаса Гилберта чем-то очень напугана и хочет как можно скорее покинуть Вестонию. По всей видимости, вы были более чем убедительны на том приеме.
— Похоже на то, — задумчиво произнес я, наблюдая за плывущим за окном кареты городским пейзажем. — И это к лучшему. Не будет под ногами путаться. Я планирую в будущем вести дела с ее отцом.
Итак, можно подвести некоторые промежуточные итоги по решению проблем, доставшихся мне от этого придурка Макса Ренара. Ночные волки перестали существовать. Чокнутая тетка со дня на день отправится в местную психушку при монастыре, где она может исходить ядом сколько угодно. Бетти мое предупреждение восприняла всерьез и покидает Вестонию, надеюсь, навсегда. От Вивьен Леруа ни слуху, ни духу — видимо, забилась в какую-то щель и не отсвечивает. Собственно, там ей и место.
— Герцог де Гонди? — догадался Бертран.
— Верно, —
— Полагаете, ваш дядя граф де Грамон поставил не на того?
— Герцога де Бофремона поддерживает король Астландии, — задумчиво ответил я. — А также все дворяне востока, которые уже давно облизываются на южные земли. У них самая большая армия. Это мощная сила.
— О, Пресветлая, исцели его величество! — горестно вздохнул Бертран и осенил себя охранным знаком.
— Ты прав, — кивнул я. — Как только король умрет, Вестонию поглотит гражданская война. А мы к ней еще не готовы.
Королевский секретариат располагался в западном крыле дворца. Это было важно для обеспечения быстрого и прямого доступа к королю и другим высшим чиновникам.
Захарий Берон был прав: приемная королевского секретариата — это некое мифическое чудовище, что охраняет вход в святая святых — кабинет королевского секретаря.
В просторном зале с серыми каменными стенами и высокими потолками царило оживление: здесь собралась толпа просителей разного возраста и социального статуса. Правда, дворян среди них не было.
Кто-то пришел один, кто-то с семьей, или, как я, со слугами. Все они терпеливо ждали своей очереди, некоторые, судя по обрывкам разговоров, уже не первую неделю. Здесь царила напряженная атмосфера ожидания, на лицах читались надежда, тревога и усталость.
Секретари, обитавшие в этом унылом месте, казались такими же бездушными и неинтересующимися судьбами пришедших, как и окружающее пространство. Они механически принимали заявления, не поднимая глаз и не обращая внимания на отчаянные попытки людей рассказать о своих проблемах.
Здесь не было места состраданию или пониманию. Похоже, каждый новый день приносил лишь новые очереди, новые жалобы, новые обращения, каждое из которых казалось безнадежным и напрасным.
Ожидания в подобных приемных, как по мне, это разновидность неких психологических пыток. Они подтачивают нервы испытуемого, лишая того последних крупиц надежды.
А еще это бюрократическая машина по обогащению всяких паразитов-коррупционеров, присосавшихся к телу государства. М-да, миры разные, а живут по одинаковым законам.
В очереди стоять я не собирался. Мне было назначено явиться в полдень. По моему приказу Сигурд, словно гигантский ледокол сквозь скопление маленьких серых льдин, прошел прямиком к столу одного из клерков.
Не всем это понравилось, но одного взгляда на «приветливую» физиономию страйкера хватало, чтобы отступить и ограничиться злобными ворчанием вполголоса.
— Любезный, сообщите мсье де Кортене, что шевалье Ренар прибыл в назначенное время, — пренебрежительно произнес я, а Бертран молча положил на стол клерка полученное мной вчера письмо. — Да поживей! У меня еще много дел сегодня.