Грани
Шрифт:
Оставшуюся дорогу до вскрывочной они шли молча, и только у самых дверей Пенни резко остановилась и обратилась к Патрику:
— Будет слишком… ужасно?
— Нет, — с улыбкой заверил Пенни Патрик, — ваши родные выглядят словно спящие.
Пенни слегка кивнула, уже более искренне и уже через секунду они вошли в кабинет.
Никогда Патрик Моузи не видел настоящей женской истерики. Истерики на грани сумасшествия. Пенни кричала так, словно ее режут бензопилой заживо. Она пятилась к стене, захлебываясь воздухом и делая глубокие глотки, как если бы ей катастрофически не хватало кислорода. Это
Но Патрик обратил на это внимание немного позже. Буквально через несколько секунд после того, как увидел причину истерики Пенни.
Во вскрывочной царила полная разруха. Вешалка со спецодеждой валялась прямо у порога. Секционный стол в самом центре вскрывочной был опрокинут на бок и в некоторых местах заляпан кровью. А столик с инструментами был словно выпотрошен до основания. Пинцеты, зажимы… и все иные приспособления хаотично валялись на полу. Казалось, здесь происходило настоящее сражение. Но Патрик понимал, что Пенни ввел в истерику далеко не этот бардак.
В дальнем углу вскрывочной, прямо напротив Патрика Моузи сидели два мертвых тела. Труп Кейси Диггенс смотрел прямо на Патрика, своими пустыми и стеклянными глазами. Одной рукой она сжимала худое тельце своего сына Макса, мирно уткнувшегося в грудь своей матери и уснувшего мертвым и беспробудным сном. Во второй же руке… во второй руке Кейси сжимала окровавленный скальпель.
Кое-как набрав в себе силы, Патрик сумел оторвать свой взгляд от этой пары жутких и стеклянных глаз. Его взор автоматически спустился ниже. Весь левый бок Кейси был пропитан огромным кровавым пятном, в центре которого виднелась колотая рана.
Свежая рана.
«Господи, — только и успел подумать Патрик, — свежая рана… свежая кровь… у трупа… рана у трупа… у старого трупа…»
Но и это было не все. Патрик также заметил еще одну ужасающую деталь: от секционного стола до дальнего угла расстилался кровавый след.
«Она ползла… ее мертвое тело ползло и… истекало кровью…».
Отступив на шаг назад, Патрик вдруг споткнулся о какой-то мелкий предмет. В это момент душа заведующего морга ушла в пятки. Он был напуган так сильно, что уже перестал слышать крик Пенни, перешедший на тихое завывание у стенки.
Медленно опустив глаза, Патрик разглядел предмет на полу. Скальпель. Еще один скальпель, плавающий в небольшой лужице крови.
«Тут был кто-то еще, — пронеслось у Патрика в голове, — тут был кто-то еще и этот кто-то зарезал… Кейси Диггенс… а потом был ранен сам… господи… зарезал… труп…»
Патрик в последний раз взглянул на мертвых Кейси и Макса. Их тела были слиты в нежных объятиях. В самых настоящих объятиях… смерти. Это было бы милым, если бы не было таким ужасным.
Металлический звон молниеносно разнесся по всей вскрывочной. Скальпель, что держала в своих руках Кейси, внезапно освободился из цепких пальцев мертвой женщины, заставив своим звоном потерять сотни тысяч нервных клеток Патрика Моузи. Вскрикнув от неожиданности, заведующий морга медленно повернулся к Пенни
Когда Патрик повернулся к Пенни, та внезапно замолчала. Теперь все ее внимание было сосредоточенно на мужчине, что с выпученными глазами смотрел прямо
В этот день Патрик Моузи поседел от страха.
Глава 27: Вознесенные к небесам
Глава 27: Вознесенные к небесам
Вилла, располагающаяся возле побережья, выглядела просто шикарно. Должно быть, это была лучшая вилла из всех, что находились на величественных испанских просторах Коста Бланка. Она стояла на самой окраине берега. Выходя из спальни на балкон второго этажа, или же выползая из гамака, подвешенного между двух мохнатых пальм, можно было в один прыжок достичь широкого и освежающего бассейна. Но даже это не являлось пределом роскоши.
У берега открывался ни с чем несравнимый вид, прекрасный и чарующий вид на бескрайнее море и безоблачное небо, цвета, которые вселяют в твою душу такое удовлетворение, что умереть от всей этой красоты было бы совсем не жалко. Однако умирать здесь было некому, потому как цена виллы была обширней находившего поблизости моря и не менее обширного неба в придачу. Однако говорить о том, что вилла пустует, было очень даже поспешно.
В этот ничем не отличающийся от других день, в полуденное время возле бассейна виллы прогуливалась очаровательная девушка. Ее красота идеально сочеталась с окружением. Застав ее на этом месте, мало кто смог бы обвинить ее во взломе чужой собственности. Находясь здесь, она излучала ауру того, что все вокруг является ее.
На девушке было одето легкое кремовое платье, немного длинноватое для такого летнего дня, но это, кажется, ничуть ее не смущало. Глаза этой девушки сверкали ярко-карим сиянием, а ее волосы, спадая до самой груди, красиво завивались и имели прелестный каштановый цвет. Девушка чувствовала себя умиротворенно и, слегка жмурясь, направляла свое лицо прямиком на сияющее солнце, лишь изредка перемещая свой взгляд на своего гостя.
Вестник Смерти сидел, прижавшись к одной из огромных клумб. Он смотрел на море и, казалось, о чем-то размышлял. А размышлял он о многом, хотя это и давалось это ему с огромным трудом. Периодически Вестник откашливал кровью, прижимая одну руку к своей окровавленной груди. Вестник старался не обращать внимания на присутствие прекрасной девушки. Он прекрасно понимал, что прервать эту тишину может позволить лишь сама девушка.
Как и ожидалось, тишину прервал ее голос, немного низкий, но не менее завораживающий:
— Паршиво выглядишь, ты не находишь? — спросила девушка с заботой, но с нотками той твердости, которая говорила о том, что не зависимо от твоего состояния ты был обязан ответить.
Если бы эта девушка явилась к Вестнику на месяц раньше и задала тот же самый вопрос, едва ли Вестник вообще бы понял смысл ее слов. Для существ, способных лишь молча и беспрекословно исполнять свое предназначение, такие мелочи как чувства не имели никакой значимости. Однако Вестник прекрасно понимал весь смысл вопроса. И именно поэтому он был здесь.