Граница сизых сумерек
Шрифт:
– Можно проследить передвижение кого угодно, – с этими словами он открыл ноутбук и повернул его ко мне. Экран был разбит на восемь небольших прямоугольников, показывающих чёрно-белую картинку. Изображение с камер видеонаблюдения было довольно чётким, но прерывистым, кадры сменялись не часто. Однако это не помешало мне узнать на одном из экранов Алесю. Её длинный пуховик и полосатый шарф. Я достал телефон, чтобы написать ей, но было слишком поздно: я уже попался на крючок, и связи в машине не было совершенно.
– Можешь сам убедиться в эффективности этого метода, – продолжил мужчина с ноутбуком. – Сейчас мы можем наблюдать перемещение твоей подруги. Но
Это был мой отчим.
– Он мёртв, – сказал я. – Его похоронили сегодня утром.
– Мы знаем об этом. Мы так же знаем, что за ним остался небольшой долг, который не перекрывается тем фактом, что он умер. Долг этот передаётся по наследству. А так как Артём ещё слишком юн для его выплаты нам, обязанность эта ложится на твои плечи.
– Что за долг?
– Это не твоё дело. Твоё дело – выплатить его.
На экране Алеся выходила из подъезда.
– Шестьсот пятьдесят тысяч рублей. Долг должен быть уплачен до конца лета, – мужчина говорил твёрдо и уверено, в его формулировке это был неоспоримый факт.
– Я не работаю, у меня нет таких денег, я…
– Ты найдёшь способ, – перебил он. – Иначе вероятность того, что твои близкие пострадают, будет стремиться к единице.
Я понимал, что такое вероятное событие, потому что был хорош в математике. Я неотрывно следил за экраном ноутбука и видел, как за Алесей увязался какой-то мужик. Он шёл всего в шаге от неё, на расстоянии вытянутой руки. Мужчина в машине скомандовал что-то по сотовому телефону, то ли не по-русски, то ли просто какой-то специальной фразой, и на экране, прямо перед Алесей, появился ещё один мужик. Она оказалась зажата между ними в арке дома.
– Что они делают? – я дёрнул ручку на двери, чтобы броситься на помощь Алесе, но машина оказалась заперта.
– Ты всё равно не успеешь. Пока бежишь, её уже успеют изнасиловать. Помни об этом, когда будешь собирать мне деньги для еженедельной выплаты.
Мужчина снова что-то скомандовал в телефон, и я собственными глазами увидел на экране, как Алеся вышла из арки одна. Жива и невредима.
– Ты парень молодой, симпатичный. Твоя жопа нынче на рынке нормально стоит, – сказал мужчина, закрывая ноутбук. – А не захочешь свою выставлять – мы твою подругу заберём и продадим. Выбирай сам.
Я не знал, что мне делать, не мог даже сглотнуть от страха. В голове были только мысли о том, что это чей-то розыгрыш. Что это не правда. Что мне всё показалось, что я не так всё понял. Прежде чем я успел подумать о том, как заявить в полицию об угрозах близкому человеку, мужчина в сером сказал:
– И не думай в полицию идти. Они все под нами ходят, а если я узнаю, что ты к кому-то обратился, считай, у тебя младший брат без пальцев остался. Понял?
Я не нашёлся, что сказать, и просто кивнул.
– Я не слышу. Ты понял?! – заорал он.
– Да. Шестьсот пятьдесят тысяч до конца лета. Еженедельный платёж.
– Хороший мальчик.
Тогда я ещё не знал, но эта фраза отныне станет моей пощёчиной.
Он кинул мне визитку:
– Через неделю первый платёж отнесёшь сюда.
Я вышел из машины, еле держась на ногах. Сделал шаг, второй и опустился в грязный сугроб на обочине. Всё вокруг было слишком ярким, слишком громким. Голова кружилась. Я опустил руку ладонью в снег и сгрёб его. Резкий холод вернул меня в реальность. Нужно было собраться. На мониторе я видел, что Алеся уже на подходе. Она не должна видеть меня в таком состоянии. Я не знал, как объяснить ей произошедшее. Я боялся.
6. Тупик
Но вечер трудно было назвать нормальным. Мы сидели на диване в просторной кухне, которая по совместительству была комнатой Алеси, и смотрели «Зомби по имени Шон». Как обычно, мы смотрели его с субтитрами, потому что я понимал английский на слух, а Алеся хотела подтянуть его. Она постоянно спрашивала меня, всё ли нормально, потому что, очевидно, я не мог притворяться, что ничего не произошло. И всё же мне приходилось врать ей, что всё хорошо.
Мои мысли были далеко отсюда. Голова была занята размышлениями о том, что же мне делать. Как поступить в такой ситуации? Я стал судорожно вспоминать, что у меня есть из того, что можно было бы продать. Оказалось, что за 19 лет своей жизни я не обжился ничем, кроме смартфона, блютуз-колонки, старенького ноутбука и коллекции бумажных флаеров, которая не представляла из себя никакой материальной ценности ближайшие сто лет. Продав всё это, я смогу выручить не больше 25 тысяч рублей, а мне нужно было найти 650 тысяч в ближайшие полгода. По 26 тысяч в неделю. Мне никогда не заработать такой суммы на обычной работе. Сейчас меня возьмут максимум официантом, и то из-за коронавируса сфера услуг сильно обеднела, может быть, не возьмут и туда. Да и сколько я смогу заработать? 40 тысяч в месяц?
Взять кредит не получится – у меня нет постоянного источника дохода, чтобы подтвердить свою платёжеспособность.
Идти в полицию было нельзя, я был не готов проверять слова Серого человека об их влиянии на правоохранительные органы. У меня не было крутых друзей, которые помогли бы разобраться с этой ситуацией. Я даже не мог покончить с собой, потому что тогда они взялись бы за бабушку с дедушкой или Тёму. Единственное, что мне оставалось – это достать денег.
Раньше мне нравился этот фильм, но сегодня от него веяло таким дискомфортом. Я чувствовал себя неправильно, чувствовал себя не полным. Как будто чего-то очень важного не хватало в моём организме. Я не чувствовал себя в безопасности. Более того, я боялся за сохранность близких мне людей. За один короткий разговор моя жизнь перешла в режим военного времени.
Алеся предложила ещё чаю, но я хотел только поскорей уйти домой.
– Я что-то не так сделала? – спросила она, когда я уже стоял в дверях.
– Нет, всё в порядке, прости, – я так хотел поделиться с ней своими переживаниями, может быть, она смогла бы найти выход. – Всё в порядке, просто всё ещё загружен после похорон.
Я поцеловал её на прощание и вышел в подъезд к лифту. На улице я развернулся лицом к её дому, чтобы помахать ей рукой. Её силуэт было видно в окне кухни. Я обернулся ещё раз, послал воздушный поцелуй, в груди защемило. Она ведь хочет как лучше, она чувствует, что-то не так. Необходимость врать ей даже хуже, чем этот долг, который на меня повесили. Нужно расплатиться с ними как можно скорее и навсегда забыть об этом.
Пока я ехал в маршрутке, я гуглил всевозможные кредиты, которые мне могли бы оформить. Я оставил несколько заявок в разных банках, из которых мне должны будут перезвонить завтра. Может быть, какой-нибудь сумасшедший банк и согласиться выдать кредит безработному студенту.
Дом встретил меня запахом бабушкиной стряпни и громким визгом Тёмы. Он сидел на шее дедушки и доставал руками до потолка, от чего был в полнейшем восторге. Я снял куртку и ботинки и потянулся к нему руками:
– Дед, тяжело ведь, спину надорвёшь.