Граница тьмы
Шрифт:
— Ами! — кинулась я к сестре, едва она вышла на скрип двери.
Мы крепко обнялись, и я почувствовала, как по щекам сами собой покатились слёзы. Так мы и стояли, не разжимая объятий, пока наконец она не отстранилась, вытирая мокрое лицо рукавом.
— Я так рада тебя видеть, я так соскучилась! — воскликнула Амалика, сжимая мои руки, — так мало времени с разлуки, а будто целая вечность.
Я вытерла покатившуюся по её щеке слезу, даже не сдерживая свои, и погладила её по длинным
— Ну рассказывай, как там при дворце, как подготовка к свадьбе? Я так жалею, что не вижу всего этого… — к горлу предательски подкатил комок, и я сглотнула.
— А мне так не хватает тебя рядом, — грустно улыбнулась сестра и сжала мои руки в своих, — мы как платье выбирали, так я подумала, что вот была бы тут Амелия, она сразу сказала бы, что мне подойдёт, а все эти фрейлины только лебезят, надоели. Ну и мама тоже не помощница, для неё я во всём красивая.
— А как там папа, Эрик?
— Ну… папа как всегда весь в делах. Улаживает вопросы с представителями Мирна, по-моему, он счастлив от этой сделки. А Эрик с войском где-то на границе, вроде стычки там, не знаю точно, задержится он и на свадьбу возможно и не успеет.
— А ты? — спросила я, наперёд зная ответ.
— Не хочу от тебя уезжать, — сказала Амалика и снова обняла меня, — вообще не хочу уезжать, я буду там совсем одна. Ты ведь будешь мне писать? Обещай.
— Конечно буду, — прошептала я, — если хочешь, то хоть каждый день.
Сестра отстранилась и улыбнулась:
— Что мы всё обо мне, ты расскажи, как учёба, как освоилась?
— Ну…нормально, привыкаю потихоньку. Но мне так не хватает мамы и тебя. Особенно злит, что приходится скрываться и врать. Мы в одном городе, а я не могу хотя бы раз в неделю возвращаться домой.
— Понимаю, — кивнула она, — я просила маму, чтобы ты пришла под каким-либо предлогом, но она сказала нельзя. Но я надеюсь, ты будешь на моей свадьбе, я её уговорю, вот увидишь. Да и на следующей неделе праздник урожая, ты тоже ведь обязана там быть по традиции, значит ещё увидимся!
— Обязательно, — улыбнулась я.
Какая же она милая, красивая, и такая любимая, родная… Увидев сестрёнку после разлуки, я остро ощутила, как же мне её не хватало всё это время. Хотелось прижаться и никуда никогда её не отпускать. Я отпустила руку и снова крепко обняла её, уткнувшись в светлые локоны, как всегда пахнущие розами. Так мы и стояли, обнявшись и радуясь, что мы снова вместе.
Дверь дальней комнаты открылась, и к нам вышла мама. Величественная, как всегда, даже в этой простой накидке. Я кинулась к ней и крепко обняла.
— Дай я рассмотрю свою доченьку, ох, какая бледная и худая! — покачала мама головой, откинув длинные пряди с лица, — не высыпаешься?
—
— Магистр Ильтар говорит, ты делаешь успехи, и про помощь в больнице он рассказал. Я так горжусь тобой. Не зря мы отправили тебя учиться.
— Мама, Амелия ведь будет на свадьбе? — задала давно мучивший нас обеих вопрос сестра. — Мы же ей даже платье не подобрали, а времени в обрез. Да и на празднике через неделю? Она же должна быть по традиции!
Выражение маминого лица не изменилось, а вот в глазах промелькнула тень. Немного помолчав, она ровным тоном ответила:
— Мне жаль, но не будет.
— Что? — одновременно воскликнули мы с сестрой.
— Девочки, поймите, пожалуйста, мы с отцом вас очень любим, но мы не можем рисковать и так не самым лучшим образом придуманной тайной. Тебе, дорогая, нужно спокойно доучиться, а потом ты вернёшься домой и будешь с нами. А твои мысли, Амалика, теперь должны быть заняты новым домой и супругом.
— Я буду с вами, но без неё! — не сдержалась я.
Неужели она не понимает, как это важно?
— Но мама! — воскликнула сестра, — я ведь уезжаю навсегда, неужели не важно, что мы никогда больше не увидимся? Это совсем никого не волнует?
— Девочки, — спокойно продолжила мама, — вы пока очень молоды и воспринимаете всё слишком близко к сердцу. Вы привыкнете, обещаю. А праздник урожая и вовсе не такое событие, чтобы тебе там присутствовать, Амелия, — посмотрела она на меня строгим взглядом.
Я на минуту потеряла дар речи, открывая и закрывая рот, словно рыба. Я думала, что мы будем обсуждать, как меня привезут на свадьбу, а вместо этого мне говорят, что я там не нужна?
— Но дело не в празднике урожая и не в самой церемонии, — почти кричала я, — дело в том, чтобы побыть с сестрой! Мы были неразлучны, а теперь, в такой важный для неё момент, перед её переездом в другое совершенно чужое королевство, мы не сможем побыть вместе из-за какой-то никому не нужной маскировки?
В конце речи голос сорвался, и на глаза выступили слезы. Я даже не пыталась их сдержать.
— Сбавь тон, дорогая моя, это не обсуждается, — жестко оборвала меня мама. — Отец так решил, а значит, так будет правильно.
— Для отца правильно лишь то, что важно для короны, наши чувства не в счёт! — зло выпалила я.
Мне уже было всё равно и на тон, и на то, что я говорю. На меня опять наплевали!
— Замолчи, Амелия, — начала выходить из себя мама. — Отец заботится о вас, когда-нибудь, повзрослев, ты это поймёшь, а сейчас ты подчинишься и перестанешь себя вести, как маленький избалованный ребёнок. Эта истерика никому не нужна.