Граница тьмы
Шрифт:
— Ты не смеешь мне приказывать, Малек, — процедил он сквозь зубы. — Короля я здесь не вижу, а ты — никто, пустое место. Если Деймор хочет что-то мне сказать, что пусть явится сам. Проваливай с глаз моих, пока можешь.
Глаза Маркуса полыхали яростью. Потоки тьмы стали почти осязаемым. Вампиры явно тоже это чувствовали. На лице Малека на пару с неприкрытой ненавистью мелькнул страх, губы сжались с тонкую полоску, и он отступил на несколько шагов.
— В таком случае мы проводим вас до поместья, — процедил тот, почти не открывая рта, и запрыгнул на коня.
Маркус приподнял руки, и я заметила едва уловимое движение вокруг. Сначала даже не
— Садись, — приказал мне вампир, слегка повернув голову в мою сторону.
Жар вернулся и прошёлся гусиной кожей по телу. Я боялась двинуться с места, окружённая толпой кровопийц, следящих за мной. Не дожидаясь моей реакции, он насильно посадил меня на коня и залез на второго. Мы двинулись без какой-либо команды. Конь вообще не реагировал на меня, повинуясь лишь хозяину. Чёрная шкура слегка подёргивалась дымкой, из пасти шёл пар, глаза скакуна отливали алым пламенем. Грива развевалась, а мощные мышцы не знали усталости и работали на пределе.
С боков и сзади нас окружали другие всадники. Они шли с той же скоростью, но не смели выбиваться вперёд. Мне даже показалось, что их кони не такие резвые.
Несколько дней без сна полностью истощили меня. От всех этих скитаний и нервного перенапряжения не осталось сил на бешеный ритм скачки. Раны на руках и ноге саднили, к тому же ладонь порядком распухла и постоянно кровила. Кровь с виска заливала в глаз, красной пеленой окрашивая освещённые восходящим солнцем пейзажи. Утренний ветер противно бил в лицо и продувал тонкую мокрую накидку насквозь, жар отступал и возвращался с новой силой.
Кони не сбавляли темп. Бесконечный галоп забирал жалкие крохи сил. Холод и ветер уже не чувствовался. Я едва держалась в седле, собирая всю волю в кулак и приказывая себе терпеть. Нельзя отключаться, нельзя падать, мне в ту же секунду растопчут голову мощные копыта потусторонних коней. Ещё немного. Мне нужно ещё немного потерпеть, мне уже даже не холодно. Я выдержу. Я всё выдержу… Ещё шаг, и ещё, и ещё один…
Руки разжались, и я погрузилась во тьму.
Глава 23
Я видела маму и папу. Я видела любимую сестрёнку. Они стояли на сцене на празднике урожая. Отец, как всегда с серьёзным лицом, мама, прекрасная и утончённая, улыбались, а сестрёнка весело хохотала. Амалика, одетая в свадебное платье, сшитое по нашему с ней придуманному эскизу, выглядела просто волшебно. Как же оно ей шло! А фата из нежнейшей прозрачной лёгкой ткани волнами ниспадала до пола. Лоб украшала прекрасная диадема с бриллиантами, переливающимися в осенних лучиках солнца. Она смеялась и явно была счастлива.
Активно работая локтями, я пробиралась к сцене. Чем сильнее я старалась, тем плотнее сжималась толпа, не давая мне ступать дальше.
— Мама! Ами! — кричала я в надежде, что они заметят, высоко махая руками и подпрыгивая.
И меня увидели. Сестра широко улыбнулась и помахала мне со сцены. Волнистые светлые локоны развивались на лёгком ветерке. Она была прекрасна, как жаль, что меня не будет на свадьбе. Мама тоже помахала мне и одарила тёплой улыбкой.
— Посмотри какие цветы красивые! — восторгалась сестрёнка и заливалась весёлым смехом. Она кинула мне букет и снова захохотала. Прекрасные
— А как же ты? Тебе нужен букет на свадьбу, — непонимающе посмотрела на неё я.
Амалика погрустнела.
— Нет, не нужен, сестрёнка, — покачала она головой. — Я ведь умерла…
Она развела руки в стороны и печально посмотрела на меня. По белой ткани расплывались кроваво-красные пятна. Кровь полилась из её глаз, словно слёзы, стекая к подбородку и капая на белоснежную ткань. А в следующий миг она вздохнула и рассыпалась в пыль.
— Неееееет! — заорала я и бросилась вперёд, — Амалика, мама, папа!
Заливаясь слезами, а лезла сквозь толпу, расталкивая людей руками и ногами, а добравшись, обнаружила только пепел. А потом и люди вокруг беззвучно рассыпались в прах. Я упала на колени, всё ещё сжимая букет. Некогда прекрасные лилии медленно покрывались тёмными пятнами, пока совсем не почернели и не рассыпались, оставив у меня в руках лишь пару потускневших бусин и серый пепел.
Боль, отодвигаемая все эти дни в глубины сознания, вернулась, поглощая меня без остатка. Слёзы душили, не давая сделать и вздоха. Иногда они заканчивались, и тело просто сотрясалось в беззвучной истерике. Без конца то просыпаясь в слезах, то засыпая и опять видя смерть своих любимых, я перестала осознавать, где реальность. Я видела их смерть столько раз, что хотела уйти за ними, хотела раствориться, никогда не существовать, лишь бы не чувствовать всепоглощающую боль, пустоту и собственную никчёмность. Я обязана была предвидеть, я обязана была спасти их, но я не сделала ничего… Мои родные погибли из-за меня. Я просто не имела права жить, когда их больше нет.
Когда слёзы кончились, а боль достигла пика и вытеснила все мои чувства, я просто лежала и смотрела в одну точку. День и ночь мелькали перед глазами, будто кто-то просто включал и выключал свет. Иногда я слышала звуки открываемой двери и чувствовала чужое присутствие, но мне было плевать. Терять мне было уже нечего. В какой-то момент оцепенение начало спадать. Далекая мысль на грани сознания отметила, что время замедлилось, а слух начал различать звуки вокруг. Я почувствовала затекшее от лежания в одном положении тело. Часть меня сопротивлялась и не хотела выходить из небытия сознания, но другая твердила, что пора очнуться.
Не без труда я перевернулась и осмотрелась. Комната оказалась мне совершенно незнакома. Тёмно-бордовые стены с потускневшим рисунком дополняли плотные портьеры такого же цвета. Мебель из тёмного дерева выглядела дорогой, но довольно старой. Массивная кровать с балдахином занимала большую часть комнаты. С двух сторон слабо горели магические светильники.
Скинув с себя пуховое одеяло и пошатываясь от слабости, я двинулась к резному трюмо с огромным зеркалом. Смутно знакомая девушка смотрела на меня в отражении пустым взглядом. На бледном лице не было ни кровинки, щёки ввалились, а под глазами залегли глубокие синие тени. Некогда красивые голубые глаза потускнели и потухли. Белые волосы, отливая серебром, дополняли образ привидения. Подняв руку, я заметила, что раны больше нет, как и ссадины на виске. Грязь тоже отсутствовала. Видимо меня помыли и одели в… Я только сейчас заметила, что стою в длинной ночной сорочке цвета спелой черешни. Рукава закрывали кисти полностью. От горла к низу подола шла красивая вышивка золотистыми нитями.