Граница вечности

Фоллетт Кен

— Мы выдвигаем четыре простых требования, — сказала она. — Первое: немедленно положить конец сегрегации в пунктах общественного питания, туалетах, магазинах и при пользовании питьевыми фонтанчиками. Второе: прекратить сегрегацию при найме на работу и повышении в должности в магазинах. Третье: освободить из тюрем всех участников демонстраций и снять с них обвинения. Четвертое: создать в ближайшее время комитеты из представителей двух рас для обсуждения ликвидации сегрегации в полиции, школах, парках, кинотеатрах и гостиницах. — Она метнула

сердитый взгляд на Денниса. — Что здесь непонятного?

Кинг требовал того, что само собой разумеется, и все равно для белых это было слишком. В тот вечер Деннис вернулся в «Гастон» и изложил Джорджу и Верине встречные предложения. Владельцы магазинов согласны ликвидировать сегрегацию при пользовании примерочными; что касается других видов обслуживания, то с этим нужно повременить. Пять-шесть чернокожих работников можно будет повысить в должности сразу после прекращения демонстраций. Освобождение заключенных — это прерогатива судов, а не бизнесменов. По поводу сегрегации в школах и других городских заведениях, учреждениях и органах нужно апеллировать к мэру и городскому совету.

Деннис был доволен. Впервые за все время белые пошли на переговоры.

Верина отнеслась к этим предложениям с насмешкой.

— Фактически это ничто, — заметила она. — В примерочную две женщины одновременно не заходят, поэтому о сегрегации в данном случае речь едва ли идет. В Бирмингеме больше пяти негров, которые способны носить галстук. Что касается остального, то…

— Они говорят, что не в их власти отменить решения суда или изменить законы.

— Как ты наивен! — воскликнула Верина. — В этом городе суды и городское правительстводелают то, что им скажут бизнесмены.

Бобби Кеннеди просил Джорджа составить список наиболее влиятельных в городе белых бизнесменов с указаниемих телефонов. Президент намеревался лично позвонить им и сказать, что они должны пойти на компромисс.

Джордж обратил внимание на другие знаменательные факты. В понедельник вечером прихожане в церквах Бирмингема пожертвовали 40 тысяч долларов на кампанию: соратникам Кинга пришлось почти всю ночь считать деньги в одном из номеров мотеля, снятом для этой цели. Деньги поступали еще и по почте. Движение обычно едва сводило концы с концами, а тут привалила такая удача благодаря стараниям Коннора и его собак.

Поздно вечером в гостиной номера-люкс, который занимал Кинг, собрались его соратники и Верина, чтобы обсудить дальнейшие действия. Джорджа не пригласили, да он и сам не хотел быть в курсе того, что ему пришлось бы докладывать Бобби. Поэтому он лег спать.

Утром он надел костюм и спустился вниз на пресс-конференцию Кинга, назначенную на десять часов. Во дворе мотеля ее начала дожидалась уже сотня журналистов со всего мира, обливавшихся потом под алабамским солнцем. Кампания, проводимая Кингом в Бирмингеме, была злободневной новостью, и снова благодаря Коннору.

— События, происходившие в последние дни в Бирмингеме,

знаменуют собой то, что ненасильственное движение ширится, — заявил Кинг. — На деле осуществляется наша мечта.

Джордж нигде не видел Верину, и у него возникло подозрение, что главное мероприятие происходит в другом месте. Он вышел из мотеля и завернул за угол церкви. Верину он не нашел, но увидел школьников, выходящих из цокольного этажа церкви и садящихся в машины, которые стояли на Пятой авеню. В том, как взрослые наблюдали за ними, он почувствовал некоторую нарочитую беспечность.

Он наткнулся на Денниса Уилсона, который сообщил новость:

— Комитет городских старейшин собрался на экстренное заседание в торговой палате.

Джордж слышал об этой неофициальной организации, прозванной «Большие мулы». В нее входили люди, обладавшие реальной властью в городе. Если они забили тревогу, то что-то должно было произойти.

Деннис спросил:

— Что собираются устроить сторонники Кинга?

Джордж был рад, что не знал этого.

— Меня не пригласили на совещание — ответил он. — Но они что-то задумали.

Расставшись с Деннисом, он направился в центр города. Джордж знал, что его могли арестовать как участника одиночного марша без разрешения властей, только за то, что он шел по улице. Но он должен был рисковать ради Бобби. Иначе какой от него толк, если он будет отсиживаться в «Гастоне».

Через десять минут он дошел до делового центра, типичного для южноамериканского города, с универсальными магазинами, кинотеатрами, административными зданиями и железнодорожной станцией.

Джордж понял, в чем заключается план Кинга, только когда увидел его в действии.

Негры, шедшие в одиночку, по двое и по трое, вдруг начали собираться вместе и разворачивать плакаты, которые они скрывали до этого момента. Некоторые садились прямо на тротуаре, другие становились на колени и молились на ступенях массивного, богато украшенного здания муниципалитета. Вереницы школьников, распевая церковные гимны, заходили в магазины, где темнокожие подвергались дискриминации. В городе образовались заторы.

Полицейские были застигнуты врасплох: они сосредоточились вокруг парка Келли Ингрэм, в полутора километрах отсюда, и манифестанты обманули их. Но Джордж был уверен, что этот добродушный протест мог продолжаться, только пока Коннор не придет в себя от неожиданности.

Ближе к полудню Джордж вернулся в «Гастон». Как ему показалось, Верина была встревожена.

— Это грандиозно, но бесконтрольно, — сказала она. — Наши люди имеют подготовку по проведению ненасильственного протеста, а тысячи присоединившихся к нам не приучены к дисциплине.

— Давление на «Больших мулов» усиливается, — констатировал Джордж.

— Но мы не хотим, чтобы губернатор ввел военное положение, — заметила Верина.

— Губернатором Алабамы был Джордж Уоллес, ярый сторонник сегрегации.