Граница вечности

Фоллетт Кен

Нине там тоже понравилось. Она восторгалась, когда ходила по комнатам и открывала шкафы. Димка не видел ее такой счастливой несколько месяцев.

Гриша, едва научившийся ходить, радовался новому месту, где можно спотыкаться и падать.

Димка был полон оптимизма. Он представлял, как они с Ниной из года в год будут приезжать сюда летом на выходные. И каждый год они будут восторгаться, как изменился за прошедшее время Гриша. Его рост они будут измерять летом. На Следующий год он начнет говорить, еще через год будет ловить мяч, потом читать,

потом плавать. Здесь, на даче, он будет делать первые смелые шаги, потом забираться на дерево в саду, потом заниматься спортом, потом юношей будет очаровывать девушек в деревне.

В доме давно никто не жил, и они распахнули все окна, затем принялись вытирать пыль и подметать полы. В дополнение к имеющимся в доме вещам они начали составлять список предметов, которые привезут в следующий раз: приемник, самовар, ведро.

— Летом я могла бы приезжать сюда с Гришей в пятницу утром, — сказала Нина. Она мыла в раковине керамические миски. — А ты приезжал бы к нам в пятницу вечером или в субботу утром, если придется задерживаться на работе.

— Ты не будешь бояться ночевать здесь одна? — спросил Димка, соскабливая пригоревший жир с кухонной плиты.

— Ты знаешь, я не трусиха.

Гриша заплакал, проголодавшись, и Нина села кормить его. Димка решил ознакомиться с окрестностями. Нужно будет поставить забор в конце участка, подумал он, чтобы Гриша не упал в ручей. Он не глубокий, но Димка где-то читал, что ребенок может утонуть, если вода глубиной десять сантиметров.

Калитка в стене вела на соседний участок. Димке захотелось узнать, кто там живет. Калитка не была закрыта, и он вошел в нее. Он оказался в небольшой роще. Продолжая идти дальше, он заметил впереди большой дом. Димка предположил, что в его даче когда-то жил садовник, служивший в большом доме.

Не желая больше расхаживать по чужой земле, он повернулся назад и увидел перед собой солдата в форме.

— Вы кто? — спросил он.

— Дмитрий Дворкин. Я переезжаю в соседний дом.

— Вам повезло. Это конфетка.

— Я просто знакомился с округой. Надеюсь, я не нарушил чье-либо уединение.

— Вам лучше оставаться на своей территории за той стеной. Это дача маршала Пушного.

— А! — воскликнул Димка. — Пушной? Он друг моего деда.

— Тогда понятно, как вам досталась дача, — сказал солдат.

— Да, — согласился Димка и слегка встревожился. — Вполне возможно.

Глава тридцать четвертая

Квартира Джорджа занимала верхний этаж в высоком узком доме викторианского стиля недалеко от Капитолийского холма. Он предпочитал такие дома современным зданиям, потому что ему нравились просторные комнаты XIX века. Там были кожаные кресла, проигрыватель с высоким качеством воспроизведения звука, много книжных полок, одноцветные матерчатые жалюзи на окнах вместо вычурных штор.

Все это выглядело даже лучше в присутствии Верины.

Он

любил смотреть, как она что-то делает у него в доме: сидит на диване и скидывает туфли, делает кофе в бюстгальтере и трусиках, стоит обнаженная в ванной и чистит свои идеальные зубы. Больше всего ему нравилось смотреть, как она спит в его постели, как сейчас, приоткрыв мягкие губы, со спокойным очаровательным лицом, откинув назад длинную гибкую руку, так что видна ее ужасно сексуальная подмышка. Он наклонился над ней и поцеловал в это место. Она промурлыкала, но не проснулась.

Верина останавливалась у него каждый раз, когда приезжала в Вашингтон, что случалось раз в месяц. И тогда Джордж сходил с ума. Он хотел ее постоянно. Но она не хотела бросать работу у Мартина Лютера Кинга в Атланте, а Джордж не мог оставить Бобби Кеннеди. Вот они и застряли в тупике.

Джордж встал с постели и пошел обнаженным на кухню. Он поставил кофейник на плиту и подумал о Бобби, который ходил в одежде брата, часто бывал на кладбище с Жаклин и, стоя у могилы, держал ее за руку, и забросил свою политическую карьеру.

Общественность хотела видеть Бобби на посту вице-президента. Президент Джонсон не предлагал Бобби выставить свою кандидатуру в паре с ним на выборах в ноябре, но и не отказывался от него. Они недолюбливали друг друга, но это не исключало возможности их совместных действий в борьбе за победу демократов.

Так или иначе, Бобби нужно было сделать лишь небольшое усилие, чтобы стать другом Джонсона. Мелкое подхалимство на него хорошо действовало. Джордж и Скип Диккерсон, который был близок к Джонсону, придумывали, что можно подстроить званый ужин для Джонсона у Бобби и Этель в Хикори-Хилл; несколько теплых рукопожатий на виду у всех в Капитолии; речь Бобби, в которой он скажет, что Линдон — достойный последователь его брата. Все это легко осуществить.

Джордж надеялся, что из этого что-нибудь получится. Предвыборная кампания могла бы вывести Бобби из горестного ступора. Да и самого Джорджа радовала перспектива поработать во время президентской предвыборной кампании.

Бобби мог сделать нечто особенное из малозначимого поста вице-президента, точно так же, как он кардинально изменил роль министра юстиции. Он стал бы активно воплощать в жизнь то, во что он верил, к примеру, права человека.

Но сначала нужно как-то реанимировать Бобби.

Джордж налил две кружки кофе и вернулся в спальню.

Прежде чем залезть под одеяло, он включил телевизор. Телевизоры у него стояли в каждой комнате, как у Элвиса: ему было не по себе, если он слишком долго не слышал новости.

— Посмотрим, кто победил на праймериз республиканской партии в Калифорнии, — сказал он.

— Ты такой романтик, дорогой. Умереть не встать, — сонно проговорила она.

Он засмеялся. Она часто вызывала у него смех. Это было лучшее в ней.

— Кого ты пытаешься обмануть? — спросил он. — Ты же сама хочешь посмотреть новости.