Границы бесконечности. Братья по оружию
Шрифт:
— А где столовая? — громче спросил Майлз. — Где берут воду?
— Краны с водой на внешней стороне сортиров, — сказал Сьюгар, — но они работают не всегда. Столовой нет. Мы просто получаем плитки рационов. Иногда.
— Иногда? — возмущенно переспросил Майлз. У Сьюгара все ребра можно было пересчитать. — Черт подери, цетагандийцы во всеуслышание заявляют, что обращаются с пленными в соответствии с правилами Межзвездной Конвенции: столько-то квадратных метров на человека, три тысячи калорий в день, не меньше пятидесяти граммов белка, два литра питьевой воды… Вы должны
— Спустя какое-то время, — вздохнул Сьюгар, — становится все равно, досталась тебе порция или нет.
Похоже было, что возбуждение, вызванное его интересом к Майлзу, как к новому и многообещающему объекту, уже спадает. Дыхание Сьюгара замедлилось, плечи ссутулились — казалось, он вот-вот ляжет на землю. Интересно, что случилось с его циновкой? Надо думать, то же самое, что и с циновкой Майлза… И скорее всего уже достаточно давно.
— Послушайте, Сьюгар, у меня здесь в лагере есть родственник. Двоюродный брат моей матери. Вы не могли бы мне помочь его найти?
— Вам бы стоило найти своего родственника, — подтвердил Сьюгар. — Здесь плохо быть одному.
— Угу, я это уже понял. Но как здесь кого-то найти? Тут все так неорганизованно.
— О, здесь есть… группы — и группы. Каждая из них старается придерживаться своего участка.
— Он был в Четырнадцатом отряде коммандос. Где они?
— Прежних подразделений почти не осталось.
— Его зовут полковник Тремонт. Полковник Гай Тремонт.
— О, так он офицер! — Лоб Сьюгара обеспокоенно наморщился. — Это осложняет дело. Вы-то ведь не были офицером, а? Если были, лучше не говорите…
— Я был клерком, — напомнил Майлз.
— …потому что есть группы, которые не любят офицеров. Клерком. Тогда, наверное, ничего.
— А вы были офицером, Сьюгар? — с любопытством спросил Майлз.
Сьюгар нахмурился и закрутил прядь бороды.
— Армии Мэрилака больше нет. Если армии нет, то офицеров тоже быть не может, так?
Майлз прикинул, не будет ли быстрее и проще, если он отойдет от Сьюгара и попробует завязать разговор с кем-нибудь из первых встречных пленных. «Группы и группы». Видимо, устоявшиеся компании, вроде тех пяти крепких суровых братцев. Майлз решил еще какое-то время подержаться рядом со Сьюгаром. По крайней мере он не будет чувствовать себя таким голым, если будет голый не один.
— А вы не могли бы отвести меня к кому-нибудь, кто был в Четырнадцатом? — снова попросил он Сьюгара. — К кому-нибудь, кто знает, как выглядит Тремонт.
— Вы с ним незнакомы?
— Мы никогда не встречались лично. Я его когда-то видел, но с тех пор, боюсь, его внешность могла здорово измениться.
Сьюгар печально дотронулся до собственного лица:
— Угу, вероятно.
Майлз с трудом поднялся на ноги. Без одежды тут было довольно прохладно, и он уже начал покрываться гусиной кожей. Любопытно, какой предмет своего туалета он бы предпочел сохранить, если бы была такая возможность, — брюки, чтобы прикрыть срам, или рубашку, чтобы спрятать кривую спину? К черту! Некогда. Майлз протянул руку, чтобы помочь
— Пошли.
Сьюгар посмотрел на него, не трогаясь с места.
— Новичка сразу видно. Вы все еще спешите. А здесь отвыкаешь от торопливости. Мозги замедляются…
— В вашем Писании по этому поводу что-нибудь сказано? — нетерпеливо осведомился Майлз.
— …поэтому они поднялись туда с великой ловкостью и быстротой, хотя основание, на котором покоился город…
Между бровями Сьюгара залегли морщины, и он задумался.
Обреченно вздохнув, Майлз силой поднял пророка с земли.
— Ну, пошли.
Ни ловкости, ни быстроты, но по крайней мере движение. Шаркая ногами, Сьюгар вел Майлза через лагерь, проходя сквозь какие-то группы, обходя далеко стороной другие. Майлз снова увидел издали суровых братцев, сидевших на своей коллекции циновок. В среднем каждый клан включал от двенадцати до пятнадцати человек. Некоторые сидели по двое-трое, иные — поодиночке, как можно дальше от остальных (все равно это было недалеко).
Но самая многочисленная группировка состояла исключительно из женщин. Как только Майлз оценил размер их немаркированной территории, в нем проснулся исследовательский интерес. Женщин было по крайней мере несколько сот, и у всех были циновки, хотя некоторые пользовались одной на двоих. Граница охранялась: вдоль нее неспешно прогуливалось несколько решительного вида дам.
— Расскажите мне о женщинах, Сьюгар, — попросил Майлз своего спутника, кивая в сторону охраняемой территории.
Тот сардонически ухмыльнулся.
— Забудьте о женщинах. Они не дают.
— Как, совсем? Ни одна? Я хочу сказать, вот мы тут все собраны в кучу, и дела никакого, только развлекать друг друга. Казалось бы, идеальные условия для всяческого флирта…
Мысли его понеслись галопом, подгоняемые неприятными образами. Что же здесь творилось?
Вместо ответа Сьюгар указал вверх, на купол.
— Разве вы знаете, что за нами наблюдают? Они могут видеть все, слышать любое наше слово. Конечно, если там еще кто-нибудь остался. Может, все давно ушли и просто забыли отключить купол. Мне иногда снится такое. Мне снится, что я навсегда попал сюда, под этот купол. Потом просыпаюсь — а я и вправду под этим куполом… Иногда и сам не пойму, проснулся я или еще сплю. Только вот еду по-прежнему дают, и изредка — теперь уже совсем нечасто — появляется кто-то новый, вроде вас. Хотя, наверное, еду могут подавать автоматически. А вы мне снитесь…
— Они по-прежнему там, — мрачно сказал Майлз.
Сьюгар вздохнул:
— Знаете, я почти рад это слышать.
Наблюдают, да. Майлзу все известно о наблюдении. Он подавил желание замахать рукой и крикнуть: «Привет, мамочка!» Этим олухам наверняка ужасно надоело следить за пленными. Эх, если бы они перемерли от скуки!
— Но какое отношение это имеет к женщинам?
— Ну, поначалу всех это останавливало, — и Сьюгар снова указал вверх. — Однако со временем мы обнаружили, что цетагандийцы ни во что не вмешиваются. Совсем ни во что. Было несколько изнасилований… А потом все пошло еще хуже.