Границы реальности
Шрифт:
Работа доктора Бэнкс сосредоточилась на повышение способности бактерии к обмену генетическим материалом с целью создания высокотоксического штамма на основе вируса Эбола.
Сам по себе О157:Н7 не обладал высокой токсичностью, так как продуцировал токсин (веротоксин), приводящий к гибели эпителия толстой кишки и развитию гемолитического уремического синдрома и геморрагического колита, что по клиническими признакам сходно с дизентерией. Иными словами – сильнейшее расстройство пищеварительной системы, желудка кишечника. А Гемолитико-уремический синдром, в свою очередь,
Для усиления симптоматических проявлений и повышения токсичности был выбран вирус Эбола, вызывающий геморрагическую лихорадку. Смертельный союз.
Вирус Эбола малоизучен, но всё же выделение генома и антител ещё в 1976-79 годах дало возможность лечить лихорадку. Происхождение вируса же до сих пор для многих остается тайной. Но только не для ЦРУ.
А правда такова: вирус Эбола был создан искусственно на основе вируса Ласса, родственника, также выходца из Африки. Вирус Ласа в основном переносится грызунами и вызывает также геморрагическую лихорадку, симптоматически протекает схоже, но имеет иную структуру и устраняется при помощи рибавирина. Рибавирин же представляет собой синтетический аналог нуклеозидов, подавляющий репликацию многих РНК-содержащих и ДНК-содержащих вирусов. Иными словами, РНК вируса Ласса перестает удваиваться, вирус прекращает размножение, и болезнь постепенно проходит. В случае же с Эбола этого не происходит. Он стоек к рибавирину, сильнейшему из антибиотиков.
Сначала вирус протестировали на приматах и лишь затем были разработаны штаммы, которые могли поражать людей. Смертность при заболевании оказалась необычайно высокая – 70–80 %.
Позже учёные из Университета штата Айова практически полностью удалили из вирусных частиц геном, сохранив таким образом только внешнюю белковую оболочку вирионов. В итоге – получили идеальный генетический материал, с помощью которого можно транспортировать гены в клетки или к другим вирусам либо бактериям. Так и появился штамм О157:Н12.
Доктор Бэнкс ликовала, на напряженном лице играла улыбка.
Лаборатория «V-1351» имела высочайший, четвертый, уровень биологической защиты. Именно поэтому размещалась глубоко под землей.
Образчик вируса находился перед доктором, внутри бокса биологической безопасности, с установленным на нём ULPA-фильтром, предотвращающим проникновение любых частиц размером до 0,1–0,2 мкм.
Окончательный продукт разработок получили всего два часа назад. Элен никому не могла позволить первому взглянуть на своё детище. Хотела прежде других насладиться созерцанием нового творения.
Результат превзошел все ожидания. Работа подошла к концу, теперь следовало продезинфицировать оборудование, провести окончательную обработку всех внутренних поверхностей бокса и стекла фронтальной панели, чтобы избежать распространения вируса.
Все сотрудники «V-1351» обязывались носить герметические костюмы биологической защиты MHS-053 с автономной системой подачи кислорода и экзоскелетом. MHS-053 предоставлял необходимую защиту при работе со столь опасным бактериологическим оружием, а наличие вмонтированного экзоскелета позволяло
Доктор Бэнкс отошла от бокса, проследила за тем, чтобы образчики вируса были запечатаны в герметический вакуумный контейнер.
Работа подошла к завершению, Элен направилась из главного отсека лаборатории во вторичный, где проходил процесс очистки костюма. Воздуха здесь, как и в основном отсеке, не было.
Процесс очистки чем-то напоминал душ, но вместо воды из трубочек лилось дезинфицирующее средство. Сначала в отсек закачивался стерильный воздух, затем начиналась подача дезинфицирующего раствора. Он стекал по стеклу шлема.
Доктор невольно припомнила солнечное утро того понедельника, когда ушел муж. Элен редко думала о неудачном браке, но сегодня почему-то вспомнила. Затосковала: Дуглас очень любил её, но не мог примириться с работой, ревность не давала покоя. Потому и расстались, детей у Элен не было. Вся её жизнь прошла здесь и в полусотне других засекреченных мест. Лаборатория стала домом, детьми – вирусы и бактерии, штаммы и микроорганизмы.
Дуглас не знал, что жена работает на ЦРУ. А легенда, составленная агентами, служила лучшим поводом для ревности. Дуглас не мог смириться с тем, что жена месяцами не ночует дома, разъезжает по миру Господь знает с кем.
Элен не останавливала его, но в душе – жалела, что всё так сложилось. «Видимо, микробиолог и продавец подержанных машин не могут ужиться в одном доме, – подумала доктор Бэнкс, не спеша вышла из дезинфекционного помещения в раздевалку. Спецкостюм упал на пол, доктор зашла в душ, а после, переодевшись, направилась к лифту.
Элен всецело отдалась размышлениям о новом вирусе. Созданный на основе вируса Эбола и бактерии E.coli, её штамм соединял в себе смертоносность Эбола и изменчивость кишечной палочки. «Конечно, его ещё предстоит опробовать на людях, чтобы быть полностью уверенной», – подумала доктор Бэнкс, нажимая кнопку вызова лифта.
Может, по иронии судьбы, а возможно, нет, сказать сложно, но когда серебристые створки лифта раздвинулись в стороны – в кабине оказался высокий стройный мужчина лет пятидесяти в шикарном белом костюме. Во рту дымится ароматная сигара, а на правой руке величественно поблескивает вычурный золотой перстень с громадным рубином.
– Здесь нельзя курить, – возмутилась Элен, увидев незнакомца, – и что вы здесь вообще делаете? Посторонним сюда вход воспрещён. Я не припоминаю, чтобы вы получали допуск.
Мужчина ничего не ответил, лишь на мгновение окинул доктора Бэнкс стеклянным взглядом, струйка зеленоватого дыма ударила доктору в лицо. Элен зашлась сухим кашлем.
– Какая чудная музыка, вы не находите, – произнес месье де Анжу, тёмные глаза блеснули металлом. – Пойдемте же со мной, вы должны непременно увидеть своё детище в действии.
Сознание Элен затуманилось, внимание рассеялось, в голове то и дело возникала путаница. В уме заиграла странная мелодия. «Музыка? – подумала Элен. – Это и есть музыка?».