GRANMA – вся ПРАВДА о Фиделе Кастро и его команде
Шрифт:
Для этого есть историки, в обязанности которых, может быть, стоило бы вменить воспитание в себе профессионального чутья и желания глубже вникнуть или хотя бы ощутить в таких совпадениях нечто, исходящее не от прозы сермяжных истин или серости будней. А, дотянувшись сердцем, убедиться, что такие события всегда несут в себе элемент судьбоносности. И в этом меня убедило совпадение двух дат (с интервалом в шестьдесят пять лет) из истории борьбы Кубы за независимость.
25 ноября 1891 года. Идеолог и организатор войны за независимость 1895—1898 гг. на Кубе Хосе Марти прибывает в Тампу (центр эмигрантской диаспоры кубинцев на юге США) для встречи с соотечественниками. На следующий день, 26 ноября, он
25 ноября 1956 года, спустя 65 лет, Фидель Кастро во главе вооруженной колонны из 82 экспедиционеров прибывает в мексиканский городок Тукспан для отъезда на Кубу на яхте «Гранма». Он собирается начать войну – «близкую и неизбежную» – против тирана Батисты, ставленника США, который узурпировал власть, совершив 10 марта 1952 г. военный переворот, и отдал страну на откуп Вашингтону.
«Для чего война?» – вопрос, стоявший перед Марти.
Марти: «…для войны есть причины, она может вспыхнуть из-за любого пустяка, будь то нетерпение храбреца или зернышко маиса».
Так понимает войну и Фидель, подготовивший мятежный отряд экспедиционеров.
Кто такие экспедиционеры, и о чем они говорят?
Ответ предвосхитил Марти: «Мое первое слово – страдалице Кубе. Не пьедесталом для нашей гордыни должна быть Куба, а священным алтарем, на котором каждый из нас, не задумываясь, принесет жизнь в жертву отчизне».
Чего добиваетесь?
Марти: «…первым законом нашей республики должно стать уважение кубинцев к достоинству человека». Развивая эту мысль, он говорит: «Преградим путь такой республике, которая не будет достойна человека, не будет служить благу и процветанию всех кубинцев!.. Выше пальм мы должны поставить законы справедливости».
Что ищете?
Марти: «И разве не ясно, что, решаясь снова броситься в кровавую сечу, мы ищем не смены форм угнетения, не стремимся заменить хозяина-испанца новым господином в мундире янки. Нет, наша цель – построить республику, справедливую, основанную на здоровых началах. Нам не по пути с теми, кто одержим болезненным страхом перед свободой мнений и слова, с теми, кто, прикрываясь именем Свободы, правит насилием, лишая своих соотечественников права на свободную жизнь. Конечно, с нами не пойдут легковесные политиканы, которые забывают о необходимости считаться с реальной действительностью. Нас осудит и барский надушенный патриотизм, ибо трудовой народ пахнет потом, а не розами».
Кто призывает вас к войне?
Марти: «Но довольно слов. Пусть встанет из глубины наших израненных сердец непоколебимая любовь к Родине, без которой не может быть счастлив человек. Вы слышите? Родина зовет нас, она стонет, на наших глазах ее насилуют, заражают, развращают, разрывают на куски. Так поднимемся же все сразу, в могучем порыве сердец, и пусть торжеству Свободы не угрожают междоусобные распри, чрезмерная медлительность или излишняя поспешность. Поднимемся во имя настоящей Республики, которую мы, люди справедливости и труда, сумеем сохранить. Поднимемся, чтобы успокоились души павших героев, которые бродят по миру, опозоренные и одинокие. Поднимемся для того, чтобы наши дети могли спокойно жить и умереть на родной земле. И напишем вокруг звезды на нашем новом знамени девиз торжествующей любви: „Со всеми и для блага всех!”»
Тема «звезды» – вслед за Хосе Марти – стала неизменным компонентом воззваний, программ, манифестов, личных раздумий, стихов и художественной прозы мыслителей, писателей, поэтов и политиков. Ее передают из поколения в поколение последователи Марти, чей авторитет выдающегося мыслителя
Тема «звезды» для меня – не обращение к высокому слогу, которым часто в общении между собой и в письмах близким пользовались экспедиционеры, готовясь к исполнению своего жертвенного долга. «Звезда» будоражит мысли и чувства каждого, кто душой прикоснулся к драматической эпопее «Гранмы», преодолевшей бурные волны Карибского моря с одной лишь целью: дать кубинцам еще один шанс вознестись от ярма к Звезде. «Звездный» образ Кубы взволновал сердце и выдающегося чилийца, поэта Пабло Неруды, и из самых его глубин родились неувядающие строки:
Был остров черным, словно траур скорби,
но развернули свет они, как знамя.
Одна заря могла быть их оружьем,
но и она дремала под землею.
Тогда они начать решили молча
свою борьбу, к своей звезде дорогу.
Пабло Неруда
«Песнь о подвиге», отрывок из которой я привела в переводе Семена Кирсанова, стала едва ли не первой пальмовой ветвью, которую вплела Южная Америка в лавровый венок сонетов в честь победы Кубинской революции, в честь Фиделя и его соратников, героев-мучеников Монкады и «Гранмы». Убежденный коммунист Неруда, возможно, был первым вестником поэтического слова и политической мысли мятежной Латинской Америки, с кем встретился Фидель Кастро. Необычны и обстоятельства этой встречи, состоявшейся в ходе блицвизита вождя Кубинской революции в Венесуэлу через две недели после вступления в Гавану Повстанческой армии.
Двести тысяч венесуэльцев, застыв в полном молчании (среди них и чилийский поэт), стояли на площади Эль Силенсио («молчание») в самом сердце Каракаса и внимали пламенной речи Фиделя. Лидер легендарных барбудос («бородачей») благодарил родину Боливара за помощь, за оружие, тайно поставлявшееся в Сьерра-Маэстра.
На площади не было нового, избранного незадолго до этого президента Венесуэлы Ромуло Бетанкура. Здесь он был явно лишним. Четырехчасовая речь Фиделя была посвящена его предшественнику – вице-адмиралу Вольфгангу Ларрасабалю и народу Венесуэлы, давшему истории Освободителя в лице одного из руководителей войны за независимость испанских колоний 1810—1826 гг. Симона Боливара. Стоило Фиделю по ходу своей речи упомянуть имя Бетанкура, как на «площадь молчания» обрушились свист, крики, ругательства, проклятия.
«С того самого дня Бетанкур, – пишет Неруда, – люто преследовал все то, что имело косвенное отношение к Фиделю Кастро или кубинской революции».
Что же касается меня как автора, то тема «звезды» вплетается в сюжет «Созвездия восьмидесяти двух».
Сорок лет назад, оказавшись на берегу Карибского моря, я мысленно пыталась воспроизвести историю этой водной стихии. В памяти всплывали лишь имена: морского пирата Эксквемелина, издавшего в конце XVIII века в Париже книгу о своих авантюрах; грозы Карибского моря, кровавого разбойника Рока Бразильца, завладевшего островом Пинос; английского корсара Фрэнсиса Дрейка, обласканного королевой Елизаветой (она произвела его в адмиралы и пожаловала титул сэра); и, конечно, Франсуа Олоне, жестокость (в кубинском городе Ремедиос он лично убил тридцать человек) и кровожадность которого не знали предела, за что он с неменьшей изобретательностью был казнен захватившими его в плен индейцами. Уму непостижимо, но факт: пиратами здесь становились и женщины, и среди них – отчаянная Энн Бонни, «мадам», никогда не снимавшая мужского костюма. В уголках моей памяти таились звучные слова: буканьеры – обслуга, солившая мясо для уходивших в море пиратов, галеоны, которые десятками отправлялись на морское дно, флибустьеры вроде Диего Грильо, жадность которого при дележе награбленного поражала даже его соратников.