ГРАС. Цикл
Шрифт:
Послушав Карапетяна несколько минут, Николай Юрьевич со вздохом остановил его:
— Нет, этого с моим образованием не понять. Пока Вы говорили о принципе фрактального строения материи, да ещё нарисовали фракталы на листочке, я ещё мог себе это представить. Межуровневый резонанс как-то могу попытаться вообразить. Но дальше... Пептоны... барионы... в общем, я потерял ход мысли.
— Наверное, я плохо объяснил, —огорчился Карапетян.
— Вряд ли дело в этом. Просто надо будет Вам поговорить с моим более подготовленным сотрудником, но позже. А сегодня — в крайнем случае, завтра
— Куда и почему?
— Куда — это Вы решите сами и скажете только мне. Только мне, понимаете? Друзьям и руководству Вы тоже что-нибудь скажете. Но правду —только мне. Есть у Вас родственники или знакомые, у которых Вы могли бы провести в безопасности, скажем, месяц?
— У какого армянина нет таких друзей? —улыбнулся преподаватель. — Есть дальние, но хорошие родственники в Сочи и в Армении.
— Выбирайте сами. То и другое по-своему хорошо и по-своему плохо. Пожалуй, для Сочи не сезон.
— Тогда Армения, поселок Гало.
— Гало? Это в горах?
— Конечно. Вы спросили так, словно были там.
— Не имеет значения. Подыщите себе уединенное место в горах, скажите родственникам, что врач посоветовал Вам отдохнуть, полечить нервы.
— Может быть, Вы всё-таки скажете, почему я должен скрываться? Если это страшный секрет, то хотя бы намекните, я пойму.
— Ах, да... —чекист недовольно посмотрел на Карапетяна. —Ей богу, Сергей Валерьевич, вдаваться в подробности лучше не стоит. Но чтобы Вам не теряться в догадках, я скажу: это связано с девастатором.
— Девастатором? Так называл наш будущий прибор Челноков. Он все хотел сделать из него оружие.
— Вот-вот. Кто-то из вашей пятерки—скорее всего, именно он — заинтересован в том, чтобы остальные уже ничего не смогли рассказать, даже самыми мудреными терминами.
— Понимаю.
— Постарайтесь пройти все формальности сегодня. Дело хлопотное, воспользуйтесь вот этим.
— Да что вы...
— Берите, не стесняйтесь, это подъёмные. Вам же лететь в другое государство. Никаких расписок не нужно. Главное, ни с кем без необходимости не вступайте в контакт, никого не предупреждайте о своем отъезде. Самый минимум формальностей. Сумеете?
— Думаю, да. На кафедре ко мне хорошо относятся, с пониманием.
— Как Вас найти в Гало? Там много Карапетянов.
— Спросите Левона. Того Левона, который живет у ручья.
— Хорошо, через месяц или раньше, если все благополучно закончится, я Вам дам знать. Постарайтесь уехать сегодня. Счастливого Вам пути.
В половине одиннадцатого утра Афоню разбудил помощник:
— Это тебя. Какая-то женщина.
— Какая женщина? — возмутился спросонок Цыкин. — Пошли её на х...
— Пошли сам, чтобы потом на меня не орал. Она говорит, что ты непременно захочешь её увидеть.
— Черт... — Афоня взял из рук помощника изящный аппарат. — Алло, слушаю.
Услышав певучий голосок спутницы давешнего белоруса, он подумал с насмешкой и удовлетворением: "Я так и знал…" Тёлка прямо ничего не предлагала, плела какую-то чушь про Москву и настоящих мужчин, но чего она хотела, было и так ясно. Окончательно проснувшись,
Закончив разговор и нажав кнопочку на трубке, он направился было в ванную, насвистывая —день начинался неплохо, — как вдруг остановился озадаченно.
— А с чего это я вдруг разбежался с ней встречаться? У меня ж принцип: непроверенных баб не трахать. Почему я про него забыл? Послать её надо было...
В юности у него случился очень неприятный сексуально-больничный опыт, и к своим тридцати четырем годам Афоня стал осторожным. Берёг здоровье. "Но ведь ежу понятно, если она заразная, им обоим не жить, —уговаривал себя Цыкин и тут же возражал. — А если её всё-таки подослали? Чтобы меня заразить СПИДом... Есть такие ВИЧ-инфицированные, которым и смерть не страшна. Вдруг она из таких? Да ну, на фиг; чего это я так испугался? Баба как баба".
Он поколебался ещё немного и разрешил свои сомнения фразой из анекдота: "Ладно, лучше умереть джигитом, чем засранцем". И снова сам себе удивился — такая дурацкая лихость была ему в последнее время не свойственна.
Дамочка опоздала всего на пять минут. Таинственно блестя глазками, нараспев сказала: "Хэллоу!" Афоня намеревался было без долгих предисловий поставить её перед собой прямо тут, в коридоре, на колени и дать ей в рот. Иногда он начинал так и пришёл к выводу, что показав бабе с самого начала её место, с ней легче иметь дело. Но он не смог высказать свое намерение ни словами, ни действиями. Несмотря на то, что женщина на этот раз была без спутника, у Афони возникло странное ощущение, что вместе с ней в квартире появился кто-то ещё. И эта бредовая фантазия его смутила. Он сбился с заготовленного сценария и, не зная, что дальше делать, приглашающе махнул рукой в сторону гостиной: там на столике стояла бутылка шампанского. Запить, так сказать, любовь.
Дамочка восхищенно ойкнула, прошмыгнула в гостиную и устроилась в Афонином кресле. Слегка улыбаясь, она смотрела на Цыкина очень откровенным взглядом и кокетливо гримасничала, словно ежесекундно примеряла новую изящную маску, каждая из которых ей очень шла. Она и в самом деле была очень недурна: свежее, какое-то девчачье лицо, наивные глаза, широко посаженные, как у Бритни Спирс. Это было единственное, что Афоне не понравилось: странное расположение глаз, едва ли не по разные стороны головы. Бриллиантов на ней не было, но косметикой она поработала старательно, раскрасив себя в стиле этакой женщины-вамп. Ярко-красное платье в обтяжку было настолько интригующей длины, что ей приходилось все время поправлять его чуть ниже ягодиц.
— Изумительное шампанское, — весело сказала женщина, взглянув на этикетку, —а может быть, у Вас есть виски? С тех пор, как побывала в Англии, я обожаю скотч.
У Афони в спальне был шотландский виски, и он поплелся за бутылкой, упуская второй удачный повод перейти к делу. Вернувшись, Цыкин слегка обалдел: женщина сидела все в той же позе, но одежды на ней уже не было. И непонятно было, куда она её дела. Но об этом Афоне было совершенно нечем подумать: все его внимание было приковано к её телу. Она была не то что ослепительно, а скорее, оглушительно красива.