Грата
Шрифт:
— А если ты её уронишь?! — Певец прямо-таки негодовал взапас.
— Не уроню. У неё гравикомпенсаторы есть, они должны были на автомате сработать. Я вообще не понимаю, как вам удалось её уронить. Тут же элементарный голоджойстик, всего четыре положения!
Рэм скопировал из меню джойстик и подвесил отдельным окном, чтобы рабочие сами увидели.
Платформа оказалась простецкая, и ни в каком программировании не нуждалась. Только в правильной активации.
Дальше ей смог бы управлять и ребёнок. На джойстике были фигурки четырёх распространённых
Активировав режим левитации, Рэм проверил, работает ли домагнитный контур, поднял платформу, выровнял по окружности сцены и спросил у блондинки:
— На какую высоту поднимать?
Увидев, что платформа слушается Рэма, певец заткнулся и обиженно нахохлился.
— Два метра, — сказала Галка. — Только ты покажи потом этим снупам, как ей управлять. Не тебя же звать вечером.
— Да можно и меня, — рассмеялся Рэм.
Он закрепил в меню нужную высоту, объяснил рабочим, какой символ на джойстике что означает.
Парни стали записывать его пояснения в коммуникаторы, и Рэм догадался, в чём был прикол.
Символы оказались из экзотианского дежурного набора. В Империи те же самые вправо-влево обозначались иначе. А техники, судя по акценту, были местные, с Аннхелла.
Это Рэм в силу знакомства с техникой врага даже не заметил разницы, он одинаково хорошо знал оба набора символов. А рабочие, как выяснилось, не знали.
Это тоже натворила война. Дети имперцев и экзотов больше не играли общими игрушками, и в ступор молодёжь вводил обычный, но «чужой» джойстик.
— Спасибо тебе, — серьёзно сказала Галка. — И чмокнула Рэма в щёку.
— Остальное — в долг? — Он посмотрел на неё испытующе и облизал губы.
Галка вдруг покраснела и покосилась на мрачного певца, сердито дующего в микрофон.
— Вот! — она вывела с коммуникатора голограмму радужной наклейки. — Копируй. По ним вечером будут пускать. — Она чуть наклонилась к Рэму и прошептала: — Долг — после концерта.
Парень чуть заметно кивнул, показывая, что услышал.
Ну, вот зачем он начал настаивать? Из упрямства? Или, если Амаль далеко, то тело думает, что можно и оторваться?
«Совести у него нет!» — подумал Рэм.
И тело согласилось, подсовывая хозяину картинку упругой груди в вырезе комбинезона.
— Ну, поцелуй-то был символический, — пошутил Ченич, когда Рэм вернулся за столик.
— Пообещала вечером продолжение, — рассеянно ответил парень.
— А ты не рад?
— У меня девушка есть на Кьясне. Мы уже пятый год дружим. Я сам не знаю, что на меня нашло. Не хочу я с ней целоваться. Амаль не поймёт.
— Да как же она узнает? — развеселился юрист.
Ему было приятно смущение Рэма. Значит, не перевелись ещё в Галактике нормальные парни, которым хотя бы стыдно изменять девушкам.
— Сердцем узнает, — пояснил Рэм. — Амаль — из эйнитской общины. Она всегда знает, что будет. А уж что было... Да и я ей соврать не смогу.
— И что
— Просто никуда не пойду.
Ченич посмотрел на Рэма с уважением. Вот тебе и современная молодёжь.
— Значит, и на концерт не пойдёшь? — уточнил он.
Рэм вздохнул. На концерт ему очень хотелось. Он вообще не помнил, когда был на настоящем концерте.
— На концерт пойду, — решился парень. — А целоваться не буду. Ну её, эту Галку!
Ченич кивнул, понимая, что если Рэм пойдёт на концерт, то может не уберечься и от остального. Но осуждать парня не собирался. Раз совесть есть, то он и сам с собой как-нибудь разберётся.
Тут наконец принесли заказ, и юрист, посмотрев на Рэма, уплетающего мясо, тоже рискнул заказать добавку к омлету.
Голова у него этим утром была на редкость ясной, желудок работал без сбоев.
Неужели парень был прав, когда сказал, что одно сознание служит в проколе якорем для другого? Знать бы раньше, можно было бы так не мучиться. Среди знакомых Ченича имелись весьма устойчивые к космическим прыжкам.
Он накрутил на вилку салат из зелёных водорослей, ожидая кусок бифштекса.
— Пард'oну прошу, уважаемый! — раздалось над ухом басовитое, как удар колокола. — Я в радости от того, как смачно вы кушаете, но нам позарез нужна ваша помощь! Ещё два часа, и мы без вас просто погибнем насмерть! Не можете же вы дать погибнуть целому корту?
Глава 8. Ил и Ила
Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»
Здоровенный седой мужик с бульдожьими щеками, похожий на охранника на пенсии, втиснулся за столик рядом с Ченичем, и, игнорируя Рэма, начал гипнотизировать юриста взглядом.
— Я, — он ударил себя в грудь растопыренной ладонью, — Ором Кифара, главный менеджер компании «Алькатрана» — грузовые и пассажирские перевозки, а вы…
Ладонь была занесена, но груди юриста не коснулась. Потому что тот поднял голову от своих водорослей и холодно уставился на неожиданного гостя.
— Юнмар Ченич, глава «Ченич и сыновья», — произнёс он тоном, которого Рэм от него ещё не слышал.
Голос юриста стал сухим, как человеческий прах, присланный похоронной службой из крематория, глаза пустыми, а поза расслабленной и одновременно зажатой в какие-то непонятные Рэму тиски.
Здоровенный менеджер тем не менее правильно оценил и голос, и позу, и пригладил уже занесённой ладонью короткий ёжик волос.
— Я же с полным к вам пониманием, уважаемый, — вроде как извинился он. — А оно у меня семейственное. Экипаж для меня — одна большая семья. А если когда в семье скотина какая-то завелась, то я оправданно негодую!
Голос у Кифары был низкий, и на его неразборчивый угрожающий рокот к столику Рэма и Ченича прискакал один из охранников.
Он застыл рядом с главным менеджером, пожирая его глазами в ожидании приказов. Босс отмахнулся от подчинённого, как от мухи.