Гравитация
Шрифт:
— Я приду, — говорю я. Затем я поворачиваюсь к Гретхен, отвечая на вопрос, прежде чем она может его задать. – Ранняя подготовка оперативников. Джексона тоже на неё взяли.
— Это здорово, — говорит она, и я знаю, что она действительно так считает. Гретхен ничего не говорит неискренне.
Я смотрю на уходящего Джексона и чувствую, будто тяжесть исчезает с моей груди. Я приняла своё решение, и где-то внутри я знаю, что сделала правильный выбор. Сейчас всё, что я должна сделать — это попасть домой раньше своих родителей, проникнуть в офис отца и украсть его главный ключ
***
Ровно через три часа я хожу по своему дому, подпрыгивая от малейшего звука. Мне нужен главный ключ от Парламента. Я точно знаю, где в кабинете отца хранится ключ; мне просто надо его украсть и покончить с этим. Но если меня поймают, то смерть будет слишком мягким наказанием.
Я проверяю свой телефон несметное количество раз. Время приближается к половине шестого, что означает, что мои родители уже на пути домой. Я отхожу от лестницы к двери лифта, который ведёт в тренажёрный зал. Справа от этой двери находится папин офис, видимый не для каждого. Он спроектировал его так, чтобы он сливался со стеной, и чтобы только те, кому он доверял больше всего, могли проникнуть в него.
Доверие... я одна из тех людей, кому он доверяет. И я собираюсь предать его. В памяти появляется имя отца в списке целей. У меня нет выбора. Я помогу Джексону найти способ остановить это.
Я провожу рукой по левой стороне, где, как я знаю, находится дверь. Проходит секунда, и дверь открывается. Внутри офис устрашающе тихий. У стены расположен большой стол, а рядом с ним любимое кресло папы. Помимо стола здесь находятся книжные полки, выстроенные вдоль правой стены, и, расположенная слева файловая система, полная старых записей Управляющих. Кажется очевидным, что главный ключ расположен в файловой системе, но это папин офис, а это означает, что ничего не может быть очевидным.
Я делаю шаг к полке, расположенной ближе к столу, и вытаскиваю первую книгу в третьем ряду. Внутри находится крошечная клавиатура. Я ввожу код: 5-12-12-14, сочетания маминого и моего дней рождения. В файловой системе звучат щелчки, в это время, ящички и шкафчики разблокируются один за другим.
Я практически приступаю к третьему шкафчику, когда входная дверь объявляет о прибытии моих родителей. Я мчусь вперёд и открываю шкафчик, но не помню, какая ключ-карта от Парламента. Золотая или зелёная? Я воспроизвожу в голове папин голос. У Управляющих — красный, Химиков — зелёный, Парламента... Я вынимаю золотую ключ-карту из захвата, закрываю дверцу шкафа и возвращаю папину секретную книгу на полку.
Я близка к тому, чтобы открыть дверь, в то время, как мама выкрикивает моё имя. Меня передёргивает. Звучит так, словно она на кухне. Но, что на счёт папы? Я незаметно пододвигаюсь к дверной раме и выглядываю. Папа в прихожей читает сообщение или что-то ещё на своём телефоне. Его голова поднимается, и я исчезаю с его поля зрения, моё тело напряжено. Я напрягаю уши, слушая каждое движение. После нескольких болезненных секунд, я снова прислоняюсь к двери и выглядываю. Всё чисто. Да! Я выскальзываю. Дверь автоматически закрывается позади
На цыпочках я отхожу от двери и огибаю лестничные перила в прихожей, практически испытывая головокружение.
Я сделала это. Я...
— Что ты делаешь? — спрашивает отец.
Я медленно поворачиваюсь, пока не встречаюсь с ним лицом.
— Ничего. А что?
— Откуда ты пришла? Я тебя здесь не видел. Ты видела её, Клэр? — мама присоединяется к отцу, стоящему в открытом дверном проёме, ведущем в кухню.
— Вот ты где, — говорит она. — Мы звали тебя. Ужин готов, — она переводит взгляд с меня на отца и обратно. — Гриксик... прекрати. Она не пытается сбежать. На улице день. Дети не убегают в течение дня. Теперь садитесь, пока ваша еда не остыла.
Папа расслабляет плечи, но я всё ещё могу видеть в его глазах вопрос. Он думает, я что-то замышляю. Проницательный, как всегда. К счастью, я положила ключ-карту в карман прежде, чем покинула кабинет.
Я прошмыгнула мимо него на кухню. Мама сделала папино любимое жаркое, что, возможно, смягчит его. Я сажусь за стол, мама сидит рядом со мной, а папа — напротив нас. Я хочу спросить что-нибудь о нападении или о Зевсе, ушедшем со сцены. Затем я вспоминаю, что сегодня президент Картье, как предполагается, будет произносить речь, и надеюсь, это будет способствовать разговору.
— Ты не собираешься включить телевизор? — осведомляюсь я.
— Зачем мне это делать? – спрашивает отец, накалывая на вилку кусочек жаркого. — Я уже знаю, что она собирается сказать, и, честно говоря, я устал это слушать. Я бы предпочёл обсудить твоё обучение. Сибил, кажется, довольна тобой.
— Ну, у меня была лишь одна встреча с ней. Наше сегодняшнее занятие было отменено, — я озадачено смотрю на папу. Он должен был знать, что Сибил отменила наше занятие.
— Конечно, — произносит отец, но я чувствую, что есть что-то, о чём он мне не говорит.
Мы провели остаток ужина, слушая мамины рассказы о её последнем исследовании одного из видов заживляющего геля. Я стараюсь следить, но я слишком сосредоточена на времени, которое тикает всё ближе и ближе к тому, когда мне надо уйти. В итоге, папа уходит в свой кабинет, предоставляя мне шанс.
– Я думала, что могла бы пойти к Гретхен на какое-то время, — говорю я маме, в то время, как она покидает кухню. — Хорошо?
Мама подходит и целует мою щёку.
— Конечно. Однако будь дома через час. У тебя завтра школа.
Я выхожу из своего дома и поворачиваю налево, как будто я иду к дому Гретхен, находящемуся в конце моей улицы, но вместо этого я пересекаю главную дорогу и на тротуаре поворачиваю в противоположное направление, в сторону электрона. Я вынимаю телефон из куртки и пишу Гретхен: «Я у тебя дома, хорошо?» Я знаю, она меня прикроет. Мне только надо придумать объяснение, которое скажу ей позже. Что ж, с этим разобрались. Я надеваю на голову капюшон куртки и проскальзываю на первое сидение ближе к двери. В это время в троне практически никого нет — несколько работников склада и всё. Я жду остановку в Бизнес Парке, чувствуя, как сердце бьётся в груди.