Гравитация
Шрифт:
Медленно падает температура, предвещая наступление вечера. Прежде, чем вернуться в машину, Гаспар отходит к каменным стенам, чтобы затем вернуться назад и протянуть мне цветок, тонкий стебель которого почти не ощутим в руках.
— Обычно, он растет только в горах, но видимо птицы принесли сюда семена, — говорит он, пока я разглядываю венчик из лепестков. Растение пробивается сквозь камни и одерживает победу, несмотря на то, что его корни так хрупки и слабы.
Наверно, самое интересное и необычное заключается в том, что наши отношения — это крепнущая дружба. Ни один жест не несет в себе двусмысленной подоплеки, ни один взгляд не
Два события нарушают моё утро. Первое — звонок сестры, требующей, чтобы я немедленно что-то меняла и не жила одна. Пока я пытаюсь понять бессвязный поток слов, скорее похожих на птичий щебет, она не останавливается ни на мгновение и лишает меня надежды хоть что-то разобрать.
Наконец я выхватываю несколько слов и по ним догадываюсь. Сестра увидела что-то страшное, что поразило ее впечатлительную натуру, и теперь она требует от меня большей заботы о безопасности.
— Прости, я всё же не поняла, — говорю я, стараясь остановить её поток слов, — но все-таки что случилось?
— Разве ты не смотрела новости? — Потрясена она так, словно я призналась в том, что не умею читать. Я действительно не смотрю новости, они вызывают у меня смешанное ощущение презрения и гадливости. Словно кто-то мешает палкой чан с нечистотами и выплескивает их всем желающим узнать их запах.
— Убийство. Жестокое убийство прямо в центре, — кажется, что каждое слово вызывает у сестры приступ удовольствия одним своим звучанием, — я просто обязана сказать, что ты безответственно относишься к своей безопасности. Кто знает, что творится в нашем городе! Ты же живешь одна, тогда как могла бы попробовать помириться с Габриилом! Мы с Аланом….
Я кладу трубку на край стола и иду собирать сумку. Мне пора идти, и времени выслушивать мысли премудрого Алана по поводу очередного выпада в мою сторону у меня просто нет.
Несмотря на такое утреннее вторжение, я пребываю в хорошем настроении и направляюсь на работу. В последнее время меня очень сложно вывести из состояния покоя и удовлетворенности, которые вытеснили прежний пессимизм. Небольшой киоск с газетами сегодня явно переживает один из лучших дней. Газеты, по всей видимости, рассказывающие о том происшествии, о котором говорила сестра, раскупаются с немыслимой скоростью.
Новости долетают и до офиса. Сидящий неподалеку от меня и, пока что, бездельничающий курьер заигрывает с молоденькой администраторшей, а на столе рядом с ним лежит свежий номер газеты с яркой передовицей, посвященной новостям. Любопытство перевешивает, и я, напрягая глаза, пытаюсь разглядеть то, что написано. Затем, до меня запоздало доходит, что в эпоху высоких технологий можно воспользоваться более удобным способом. Не зря же передо мной стоит монитор компьютера.
Лежащее среди аккуратно подстриженного газона, тело застыло, удерживая в руках нечто непонятное с первого взгляда. Это сердце. Разрезанное и развернутое, вложенное в руки, словно мертвая женщина предлагает его тому, кто наклонится над ней.
Волна дурноты поднимается вверх, проползая под кожей обжигающими каплями, и приливает
Пока я готовлю ужин, даже включаю новости, нарушив все свои правила. Как и следовало ожидать, происшествие обсуждают на всех каналах. Строятся догадки и предположения о том, кто мог совершить такое, советуют горожанам быть бдительными. Болото обыденности всколыхнулось — ещё бы, такая почва для обсуждения и сплетен. Перед тем, как лечь спать, я впервые за много лет подхожу к двери дома. Помедлив немного, закрываю оба замка. Ночная тишина города больше не безопасна.
Второе событие, чуть более меньшего масштаба, произошло вечером того же дня, но узнала я о нем лишь на утро. По дороге на работу, я поняла, что не доставала телефон из сумки с тех пор, как вернулась вчера с поездки к морю. То есть он провалялся забытым весь вечер. На ходу проверяя — не сядет ли аккумулятор, я увидела пару пропущенных звонков. На тот момент я даже забыла о вчерашнем происшествии потому, что эти звонки были от моего бывшего. Мы разошлись, он забрал все вещи, я научилась жить одна, что еще ему надо?
Я не перезвонила. Стерла данные о его звонках и запретила себе думать о них. Это прошлое, которое еще не остыло обидами и разочарованием.
Когда вечер сменил наконец-то жаркую духоту дня, а я выползла на крыльцо, наслаждаясь легким ветерком, машина Гаспара медленно парковалась у дороги. Он еще только идет по дороге, а я уже ощущаю себя спокойной, и на моем лице появляется улыбка. Мы — словно семья, которая наконец собирается вместе. Я не видела Гаспара почти два дня, и теперь, когда он приближается, все тревоги и сомнения сами отступают на задний план. Он приносит с собой ощущение спокойствия и безопасности, и любые проблемы в его присутствии кажутся пустяками, не стоящими волнения.
— Я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, — серые глаза с зеленью и карими вкраплениями на солнце выглядят совершенно иначе. Яркие, слегка выпуклые и полные абсолютной уверенности. Забота подкупает, заставляет тебя перестать держаться настороже, думая об одиночестве. И я улыбаюсь так, как не улыбалась уже давно, со смерти моих близких.
За окном уже совсем стемнело, когда я переключаю каналы, сидя на диване перед телевизором. Гаспар устроился возле стола, он неспешно пьет кофе и смотрит в экран. Я останавливаюсь и возвращаюсь назад, когда мелькают новости. Я не знаю, почему я это делаю, но всё же делаю. Теперь новости не просто показывают всё тот же цветок, истекающий кровью, новая деталь, в виде фотографии жертвы украшает новостную панель.
Я возвращаюсь к реальности на последних словах ведущего, вновь призывающего граждан к бдительности. Наверно, уловив мой взгляд на окна, за которыми прячутся ночь и неизвестный психопат, Гаспар встает со своего места, чтобы налить мне кофе и подойти, протягивая чашку. Его жест — молчаливое напоминание о том, что я не одна. А это значит, что мне нечего бояться.
— Как прошел день, — задаю я вопрос, принимая из его рук чашку, стоящую на светлом, расписанном цветами блюдце.
— Немного чертежей, немного разговоров о строительных контрактах, — улыбается он мне. На секунду я чувствую, как кровь приливает к щекам. Я предложила ему постричь свой газон, сочтя его безработным. Ведь, кто знает, оскорбило ли его это?