– А где у вас следы? – это тоже довольно интимная вещь, но раз уж начальник рассказал про обращение, я мог спрашивать. Вася закатал рукав рубашки:
– Локтевой сгиб. Как видишь, это не укус – он воспользовался ножом либо когтями. Не знаю, что это был за вампир, откуда, как сложилась его судьба – главное, он подарил мне второй шанс, и я ему благодарен, – мой начальник стряхнул рукав обратно. – Пожалуй, на этом с историями ран мы закончим и перейдём к историям монстров. Слушай внимательно, юный падаван.
Всё началось где-то
в Южной Африке, году так в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом, то есть более двух сотен лет назад. Вождь небольшой деревушки рядом с пустыней очнулся посреди ночи от тяжёлого сна, наполненного кошмарами, болью и алыми всполохами, испытывая дикий, уже нечеловеческий голод, который, как оказалось, можно было утолить лишь тёплой кровью соплеменников. Почему я утверждаю, что «нулевым пациентом» оказался именно вождь? За несколько дней новообращённый вырезал всю деревню, и никто не поднялся против него. Когда живые закончились, клыкастый демон отправился в соседнее поселение, но оно находилось на расстоянии более одного ночного перехода. Первый вампир переоценил свои силы и сгорел под лучами рассветного солнца, не добежав буквально пару километров. Тем временем очнулись «совы», которых он невольно обратил, утоляя первый голод. Они оказались умнее: нашли укрытие, чтобы переждать день по пути, и таки добрались. Вероятно, всё могло бы остаться в Африке и потихоньку сойти на нет, ибо горячее безжалостное солнце – отличный сдерживающий фактор, но, на беду, в этой деревне была база «Красного Креста». Когда одну из сотрудниц нашли корчащейся на полу в луже крови, с жуткими ранами на теле, но ещё живой, её срочно, спецрейсом, переправили в Европу. Вспыхнула эпидемия, а затем полномасштабная мировая война, которую сейчас мы зовём Великой.
– Почему не Третьей Мировой? – не удержался я.
– Полагаю, потому, что Первая и Вторая велись всё-таки между людьми, а эта была противостоянием человечества и того, с чем оно никогда ранее не сталкивалось, – Вася неодобрительно зыркнул, видимо, намекая, чтобы его не сбивали с мысли. – Года полтора на Земле творился хаос. Люди гибли с огромной скоростью, всё шло к установлению на планете диктатуры вампиров с амбициозными, наиболее умными представителями во главе и людьми, выращиваемыми на фермах в качестве корма, однако, вопреки всему, этого не произошло. Во-первых, по какой-то причине вампиры начали массово переходить на сторону людей. Практически все они объяснили это нежеланием быть неразумными животными, ведомыми лишь голодом. Вправду обитающие в ночи так думали или кто-то сумел их в этом убедить, мы уже не узнаем. Во-вторых, накопленный объём информации позволил создать эффективные стратегии борьбы с нами, в-третьих, начали появляться профессиональные охотники на вампиров, среди коих, разумеется, были не только люди. Логично? Вполне. Ещё пара лет ушла на истребление особенно активных и злых, и вот в тысяча девятьсот девяностом году было торжественно объявлено о победе человечества, а свежесозданная Новая Организация Объединенных Наций подготовила «Всеобщую декларацию прав граждан со специфическим обменом веществ» –
документ, уравнявший в правах вампиров и людей. Пятьсот страниц пространных рассуждений о том, как мы все должны сосуществовать в мире и гармонии, помогать друг другу, искать для вампиров максимально этичные источники питания, создавать необходимую инфраструктуру, и прочая, и прочая. Звучит как пердёж единорога, им же и является по сути, но, спустя пару сотен лет, считай, худо-бедно работает. Мир потихоньку начал восстанавливаться, образовывать новые международные союзы (как раз развалился СССР), и вот, примерно через десять лет после окончания войны, в молодой России возникло Министерство по делам «С.О.В.». Изначально его задачей были разработка и создание мер социальной поддержки и инфраструктуры, учитывающей наши особые потребности, научные изыскания, а также поддержание общественного порядка. Н-да, «гладко было на бумаге»… Проекты «построение доступной среды» и «помощь особым категориям граждан» чиновники очень быстро отдали уже существовавшим ведомствам, оставив, в сущности, всего два отдела: научный и общественной безопасности. Последний, грубо говоря, состоял из карательных отрядов двух типов: многочисленные новобранцы, прочёсывающие ночные улицы в поисках не очень умных и очень голодных вампиров, и элита, ликвидирующая более продвинутых «сов», как правило, харизматичных лидеров различных сект, тайных сообществ и других мамкиных заговорщиков. Никакой жалости и снисхождения – если ты покушаешься на человека, ликвидаторы (так их стали называть, сначала за глаза, потом официально) придут за тобой. Что поделать, времена были суровые, теперь так уже не делают. В таком виде Министерство просуществовало более тридцати лет, опасных вампиров стало гораздо меньше, Отдел общественной безопасности переименовали, наполовину расформировали и постепенно привели к современному виду – теперь у нас есть отдел задержания, следователи, экстренные службы и иные радости. А вот научному отделу повезло больше, он с годами только расширялся и обрастал новыми подразделениями. Неудивительно, ведь именно учёные, а не вояки, во многом сделали наш мир таким, какой он есть сейчас. Что же они подарили цивилизации? Во-первых, после долгих лет поисков установили, какое питание для обитающих в ночи будет максимально гуманным и приближенным к идеалу – как ты понимаешь, это оказалась кроличья кровь. Во-вторых, разработали очень эффективные методики сдерживания голода, не позволяющие нам скатываться до уровня неразумных хищников. Не будем забывать и об уникальном способе спасения безнадёжно больных – «Проекте 102». И, конечно, вакцина, позволяющая нашим пушистым кормильцам не вымирать массово от любого чиха…
Васин рассказ был крайне любопытным, я узнал множество новых вещей и готов был на досуге хорошенько о них поразмыслить, однако к цели разговора мы не приблизились ни на шаг, и я решил опять его прервать:
– Василий Викторович, но ведь Петрова и работает в научном отделе. Что не так? – главный редактор, кажется, очень хотел сказать мне очередную колкость, но сдержался: