Гражданин Брих. Ромео, Джульетта и тьма
Шрифт:
Она недоуменно покачала головой, и вид у нее был обиженный. Ирена слабо представляла себе, что такое эксплуататор, и взгляды ее на этот счет были довольно наивные, но, во всяком случае, это не ее Ондра! В дела мужа она никогда не вникала, он этого не любил. «Ты, невинный котеночек, сядь-ка лучше за рояль, — шутил он, — а всю эту нудную и обременительную канитель предоставь мне. Политика и коммерция — мужские дела».
Ирена подняла глаза, и хмурая улыбка Вашека вывела ее из себя.
— Ты смешон! — вскипела она. — И ты злой! Я-то радовалась, что ко мне приехал брат, а оказалось, что это просто коммунистический агитатор
— Здорово! — едко усмехнулся Вацлав и широким жестом указал на комнату. — Вот в этом вся суть? Хороши политические убеждения!
— Отстань ты от меня со своими политическими убеждениями, это твое дело. Ты пришел оскорблять меня? Чего вы все хотите? Погубить Ондру? За что? Я с этим не соглашусь, Вашек, и отец тоже! А если вы его погубите, тогда я уж обязательно с ним останусь, понял? Назло всем вам. И буду против вас всех, даже против тебя, Вашек! Мне так страшно от твоих разговоров и от всего этого…
Она замолчала и закрыла лицо руками. Такое разочарование!
Брат в недоумении сидел против нее. Он всегда боялся женских слез. Наконец он беспомощно пожал плечами и встал.
— Так я… пойду, — медленно сказал он, застегивая куртку, потом не сдержался и положил свою широкую ладонь на плечо Ирены. — Слушай, сестренка, бросим эти разговоры. Разрази меня гром, если я не хочу тебе добра. Все будет зависеть от того, как поведет себя твой муж. Кто захочет честно работать, для того в нашей республике всегда открыты двери. А темным делам надо положить конец. Раскрой глаза, девочка, и я первый приду и скажу: вот моя рука, Ирена!
— Ты прав, оставим это!
Она посмотрела на него влажными глазами, стараясь улыбнуться, — но коротких минут, когда оба чувствовали свою кровную связь, уже не вернуть, каждый говорил в своем ключе. Вашек, хмурясь, перевел речь на музыку, поинтересовался, когда будет концерт Ирены, почувствовал, что коснулся больного места, и умолк. «Может, у нее и с Шопеном тут не ладится?» — подумал он с горьким удовлетворением и обвел взглядом комнату. Все ему тут не нравилось, а особенно Ирена, ее халатик и накрашенные губы, то, как она научилась держать сигарету, как пускает дым к потолку… Вашек показался себе персонажем из какого-то глупого американского фильма, который он однажды не досмотрел до конца.
Больше он ничего не говорил и стоял как истукан, пока сестра совала ему в карманы шоколадки для детей. Ковер, казалось, жег ему ноги, во всем теле была усталость. Вацлав зевнул.
— Ну, будь здорова, сестренка. Я бегу на поезд. Ты… выбирайся к нам. Мой Вашек тебе понравится… И Божка…
Он не докончил фразы. В темной передней лязгнул в замке ключ, стукнула дверь. Ирена нервным жестом поправила волосы, стараясь сохранить самообладание.
С Ражем они встретились уже в передней. Он причесывался перед зеркалом, машинально насвистывая модную песенку и не подозревая, что в доме гость.
— Привет, киса! — обратился он к Ирене, но, увидев в дверях за ее спиной громоздкую мужскую фигуру, удержал шутку, готовую сорваться с языка.
— Здравствуй, Ондра! — ответила она и прошептала после томительной паузы: — Это Вашек, мой брат… Я тебе рассказывала о нем. Он приехал в Прагу на…
— А-а, редкий гость! — сказал Раж, стараясь говорить веселым тоном, но оставил
Раж первым нарушил молчание.
— Очень приятно. Я — Раж, — невыразительно сказал он, стараясь, чтобы эта трафаретная фраза прозвучала как можно холоднее и послужила учтивым намеком на то, что гостю пора уйти. Ражу сегодня было совсем не до семейных разговоров.
Он протянул руку.
— Страка, — выпалил Вашек, и это прозвучало как выстрел. «Прелестная свирепость! — подумал Раж; его забавляло, что этот неотесанный пролетарий не скрывает своей классовой ненависти. — Погляди только, как у него напряглись скулы и углубилась складка у рта. Прозрачен, как стеклышко!»
«Что же дальше, голодранец, покажи свои когти! Ну-ка!» — взглядом сказал Раж своему шурину.
Это была ошибка.
Вашек заметил пренебрежительную улыбку и протянутую руку и, после недолгого колебания, протянул свою и со всей силой сжал пальцы противника. А ну, еще покрепче! Вашек стиснул зубы, весь напрягшись в этом рукопожатии, вкладывая в него всю свою классовую ненависть. Это было глупо. Вашек чувствовал, что жмет не мягкую изнеженную ручку барчука, — нет, этот парень сопротивляется. Ну, я тебе покажу! Вашек сжал еще крепче. Рука Ража была как в железных тисках, но он не пикнул, несмотря на острую боль. Ему даже удалось выдавить из себя улыбку, хотя на лбу у него выступил пот и в глазах потемнело. Выдержать! Прошло несколько ужасных секунд. Ирена затаила дыхание, испуганно глядя на них, замершая, онемевшая.
Вашек отпустил руку Ража, нахлобучил кепку на русую голову, пробурчал небрежное приветствие и быстро взялся за ручку двери. На пороге он обернулся и выразительно кивнул Ирене, не глядя на ее мужа, который приходил в себя и пытался пошевелить онемевшими пальцами.
Дверь хлопнула.
Торопливо шагая по сумеречной улице, среди темных особняков, шлифовальщик Вацлав Страка сердито фыркнул вслух: «Привет, киса!» Он задумчиво покачал головой и подавил желание лягнуть переполненную урну, которая попалась ему на пути. Сунув руку в карман куртки, он нащупал кулек с размякшими шоколадками. «Олух я!» — подумал Вацлав, вытащил кулек и сердито швырнул его, словно избавляясь от ненужного груза, и даже сплюнул. Внутреннее напряжение ослабло, и Вацлав начал рассуждать трезво. Вот противная история!
Он ускорил шаг и вскочил в тронувшийся трамвай.
5
После ухода брата Ирена села на ручку кресла, опустив руки на колени. Стук двери вывел ее из мучительного и горького оцепенения. В ванной слышался плеск воды, усталый Ондра умывался под краном.
Ирена подошла к нему, стала, опершись о косяк, и молча, с отсутствующим выражением лица, смотрела, как он с удовольствием брызжется в холодной воде, пригоршнями бросая ее на лицо и шею. У него была красивая выпуклая грудь, словно вылепленная из гибких мускулов, при каждом движении ходивших под кожей. Подняв взгляд, он увидел в дверях жену и попытался улыбнуться ей.