Гражданин Галактики (сборник)

Хайнлайн Роберт Энсон

— Ну ладно, — сказал дядя, обнимая меня за плечи. — Давным-давно, когда мир был еще совсем-совсем молодым, жила-была в особо избранном городе маленькая девочка, а звали ее — Подди. Целые дни напролет жила она, как заведенная. «Тик-так, тик-так», — говорили ее каблучки, «Тик-так, тик-так», — стучали ее спицы, а особенно усердно тикал ее занятой, маленький ум. Волосы у нее были цветом — точь-в-точь лепестки лютиков, расцветающих весной, когда сходит лед с каналов; глаза ее светились голубым, точно весенние потоки в солнечных лучах; носик ее еще не решил окончательно, каким ему быть, а ротик — ну совершенно вопросительный знак. На мир смотрела Подди, как на подарок,

который еще предстоит развернуть, а уж плохого в ней не было ни капельки. И вот однажды Подди…

— Но я же сейчас не маленькая, — перебила я, — и мир, по-моему, никогда не был молодым.

— Вот возьми платок, — сказал дядя, — утри нос. Я никогда не рассказывал тебе эту сказку до конца — ты всегда засыпала раньше. А кончается она, надо сказать, чудом!

— Настоящим?

— Еще каким! Вот. Потом Подди выросла, и у нее появилась еще одна маленькая Подди. И мир снова стал молодым.

— И все-о?

— Все, что когда-либо бывает. Но этого всего — более чем достаточно.

Глава 12

Наверное, дядя отнес меня в кровать — проснулась я в одежде, только без туфель. Все было измято, точно корова жевала. Дяди не было, но, уходя, он оставил мне записку, в которой говорилось, что я, в случае чего, могу найти его по личному номеру господина председателя. У меня не было никаких поводов отрывать его от дел, а видеть никого не хотелось, поэтому я прогнала Марий и съела завтрак в постели. Прилично поела, надо заметить; желудок, несмотря ни на что, своего требует.

А потом я, впервые на Венере, выкопала из чемодана свой дневник. То есть я записывать не бросала, просто все это время не писала, а надиктовывала. В библиотеке нашего номера есть встроенный в стол диктофон; оказалось, с его помощью вести дневник гораздо проще. Хотя я это еще давно поняла — мистер Кланси позволял мне пользоваться диктофоном, на который диктовали бортовой журнал.

Одно только было плохо в библиотечном диктофоне — в любой момент в библиотеку мог сунуть нос Кларк. Но в первый же день, отправившись магазинничать, я увидела в «Тысяче мелочей» замечательный минидиктофончик — как раз помещался в ладонь, и, если хочешь, можешь диктовать так, что никто не заметит. И стоил всего десять пятьдесят… Словом, удержаться от покупки было просто невозможно, и с тех пор он у меня всегда в сумочке.

А теперь мне захотелось заглянуть в написанное раньше: авось найду хоть какое-нибудь упоминание о том типе.

Ничего. Ни единого словечка. Зато там оказалась ЗАПИСКА ОТ КЛАРКА!

Под, если ты вообще отыщешь эту записку, значит, тебе настало время ее прочесть. Я писал чернилами, проявляющимися через 24 часа, и надеюсь смыться отсюда раньше. Герди в беде, я иду ее выручать. Больше об этом никто не знает, потому что это мое дело и я не хочу, чтобы кто-то еще вмешивался. Однако плох тот игрок, который не подстрахуется на всякий пожарный, если имеет возможность. В случае, если меня не будет так долго, что ты прочтешь эту записку, пора подымать на ноги дядю Тома, а он пусть подымает на ноги председателя Кунху. А тебе нужно знать только, что прямо возле Южных Ворот есть газетный киоск, в котором ты должна купить номер «Дейли Мерчендайзер», а потом спросить, привезли ли «фонарики». А потом скажешь: «Давайте лучше два — там, куда я иду, очень темно».

Только, ради бога, одна ничего этого не делай. Все на свете перепутаешь.

Если мое дело не выгорит, можешь забрать себе мою коллекцию камней.

Сдачу всегда пересчитывай. И лучше — на

пальцах.

Кларк

В глазах у меня все расплылось. Последние строчки… Я раньше никогда не видела завещаний, но это, без сомнения, оно и есть. Потом я взяла себя в руки, сосчитала от десяти до нуля, а потом еще для разрядки выругалась. Не время хныкать и раскисать — надо дело делать.

Я решила немедля связаться с дядей — Кларк прав, не стоит, подобно ему, корчить из себя Стального Космического Рейнджера Стальворта, следует заручиться всей возможной помощью. Раз уж даже Кларк с Гердипопались, то мне лучше взять с собой два полка коммандос и весь Марсианский Легион.

Итак, я позвонила по личному номеру господина председателя. Он не ответил — меня просто отослали к другому номеру, где я наткнулась на автоответчик. Дядя Том повторил с пленки то, что писал в записке, добавив, что он, судя по всему, будет занят весь день и мне до его прихода нельзя ни под каким видом выходить из номера либо впускать в номер кого бы то ни было. Никаких ремонтников и лакеев, за исключением известных мне — например, Марий.

Когда запись пошла по третьему разу, я дала отбой и позвонила господину председателю в общем порядке, через офис Корпорации. Дохлый номер! К его секретарше, — а может, то была секретарша его секретаря — мне удалось пробиться только назвавшись мисс Фриз, племянницей сенатора Фриза с Марса.

— Очень сожалею, мисс Фриз, но я не могу соединить вас с мистером Кунхой.

Тогда я потребовала, чтобы она сказала, где дядя Том.

— Очень сожалею, мисс Фриз, но я не располагаю такой информацией.

Тогда я попросила соединить меня с Декстером.

— Очень сожалею, мисс Фриз, но мистер Декстер совершает инспекционную поездку по поручению мистера Кунхи.

Она то ли не могла, то ли не хотела сказать мне, когда вернется Декстер, и то ли не могла, то ли не хотела сказать, как с ним связаться. Последнему я просто не поверила — если бы у меня была такая громадная Корпорация, я бы уж организовала так, чтобы в любую минуту можно было связаться с любой шахтой, фермой, фабрикой и даже любой машиной Корпорации. И я ни за что не поверю, что господин председатель в этом смысле дурнее меня.

Все это я секретарше выложила в лучших традициях песчаных крыс и канальщиков. То есть я вышла из себя и такого ей наговорила — даже не думала, что все эти выражения помню. Наверное, дядя прав: дикарка я, самая настоящая, несмотря на нордическую оболочку. Мне очень хотелось ковырнуть перед секретаршей в зубах — но она все равно не поняла бы.

Но хотите — верьте, хотите — нет, на нее моя ругань никак не подействовала. С тем же успехом можно было бы ругать песчаного ящера. Она просто еще раз повторила свое «Очень сожалею, мисс Фриз…», а я зарычала и отключилась — что мне еще оставалось?

Как по-вашему, может, председатель сажать на телефоны человекоподобных Тик-Таков? А что, за ним не заржавеет… Живая женщина хоть как-то да отреагировала бы хоть на какие-то из непотребств, которые я на нее обрушила! Пусть даже она далеко не все поняла; я тут сама кое-чего не понимаю, но всяко уж не комплименты…

Я уже подумывала позвонить папочке — он бы оплатил счет, даже если бы ему пришлось все свое жалованье выложить. Но при связи с Марсом запаздывание — одиннадцать минут, так на телефонном диске было написано. А через «Гермес» и Луну — еще хуже. Если ждать 22 минуты от фразы до фразы, я ему до завтра буду объяснять, что случилось. Хотя за время ожидания плату не берут…