Гражданин Галактики (сборник)
Шрифт:
Старик показал мальчику свою культю.
— Потеряв ногу, я не стал калекой. Своим единственным глазом я вижу больше, чем ты двумя. Я мало-помалу глохну, но я не так глух, как ты, ибо запоминаю все, что слышал. Так кто из нас калека? Но ты не вечно будешь калекой, сынок, поскольку я намерен обучать тебя по методу Реншоу, даже если мне придется силой вколачивать знания в твою тупую башку!
По мере того как Торби учился пользоваться мозгами, он обнаружил, что ему это нравится; мальчик превратился в ненасытного читателя, и Баслиму каждую ночь приходилось приказывать
В математике он не видел смысла, за исключением тех случаев, когда надо было на деле применять варварское искусство — считать деньги. Но в конце концов он решил, что какого-то особого смысла и доискиваться не стоит. Математика — это игра вроде шахмат, только еще интереснее.
Порой старик задумывался, зачем все это нужно. Баслим уже понял, что мальчик оказался куда одареннее, чем он предполагал. Но пригодятся ли ему эти знания? Быть может, они лишь отделят его от остальной уличной компании? Какая судьба ждет его на Джаббуле — раба или нищего? Ноль, возведенный в энную степень, так нулем и останется.
— Торби!
— Да, пап. Подожди чуть-чуть, я как раз на середине главы.
— После дочитаешь. Я хочу поговорить с тобой.
— Да, мой господин. Да, хозяин. Сию минуту, босс.
— И не забывай о вежливости.
— Прости, пап. О чем ты хотел поговорить?
— Сынок, что ты будешь делать, когда я умру?
На лице Торби появилось выражение замешательства.
— Ты плохо себя чувствуешь, пап?
— Нет. Мне кажется, что я смогу протянуть еще много лет. Но может случиться и так, что завтра я не проснусь. В моем возрасте ни в чем нельзя быть уверенным. Что ты будешь делать в этом случае? Займешь мое место на площади?
Торби молчал, и Баслим продолжал:
— Ты не сможешь нищенствовать, и мы оба знаем это. Ты уже вырос и не сможешь достаточно убедительно рассказывать свои сказки. Прохожие верили им, пока ты был маленьким, но не теперь.
— Я не собираюсь сидеть у тебя на шее, пап, — тихо произнес Торби.
— Разве я тебя в этом когда-нибудь упрекал?
— Нет, — нерешительно ответил Торби, — я… ну, словом, я думал об этом. Ты мог бы сдавать меня внаем куда-нибудь, где требуются рабочие руки.
Старик гневно взмахнул рукой.
— Это не решение. Нет, сынок! Я собираюсь отослать тебя отсюда.
— Но ты обещал, что не станешь этого делать!
— Я ничего не обещал.
— Но мне вовсе не нужна свобода! Если ты освободишь меня, что ж, я останусь
— Я имел в виду другое.
После долгой паузы Торби спросил:
— Ты собираешься продать меня, пап?
— Не совсем. В общем… и да, и нет.
Лицо Торби ничего не выражало. В конце концов он спокойно произнес:
— Так или иначе… я знаю, что ты имеешь в виду… и я полагаю, возражения тут неуместны. Это твое право, и ты был лучшим хозяином в моей жизни.
— Я тебе не хозяин!
— По бумагам выходит, что как раз наоборот. Это же подтверждает номер у меня на ноге.
— Прекрати! Никогда так не говори!
— Раб должен говорить именно так либо вообще молчать.
— В таком случае умолкни ради бога! Давай-ка я все тебе объясню, сынок. Здесь тебе не место, и мы оба это знаем. Если я умру, не успев освободить тебя, то ты перейдешь во владение Саргона.
— Пусть сперва поймают меня!
— Поймают. Но даже дав тебе вольную, я не решу твоих проблем. Какие гильдии принимают вольноотпущенников? Нищие? Возможно. Но ты вырос, и тебе все труднее попрошайничать. Большинство освобожденных, как ты знаешь, продолжает работать на своих прежних хозяев, ибо рожденные свободными не любят копаться в дерьме. Они недолюбливают вольноотпущенников и ни за что не соглашаются работать вместе с ними.
— Не беспокойся, пап. Я не пропаду.
— А я беспокоюсь. Так что слушай меня. Я собираюсь продать тебя одному знакомому, который вывезет тебя с планеты. На обычном корабле, не на невольничьем. Но вместо того, чтобы доставить тебя туда, куда положено по грузовой декларации…
— Нет!
— Придержи язык! Тебя отвезут на планету, где рабовладение преследуется по закону. Не могу сказать, куда именно, потому что не знаю маршрута корабля и даже того, на какой именно звездолет ты попадешь; детали еще надо будет продумать. Но я уверен, что ты сумеешь хорошо устроиться в любом свободном обществе.
Баслим умолк, чтобы еще раз взвесить и оценить мысль, которая пришла ему в голову. Быть может, послать парня на планету, где родился он сам, Баслим? Нет. И не только потому, что это очень трудно устроить, но и потому, что там не место для молокососа-эмигранта… Нужно отправить его в один из пограничных миров, где человеку достаточно острого ума и трудолюбия. Есть несколько таких не очень далеко от Девяти Миров. Баслим вновь пожалел о том, что не смог узнать, откуда Торби родом. Может быть, дома у него есть родственники, люди, которые помогли бы мальчику. Какого черта! Почему нет никакого метода идентификации, распространенного на всю Галактику!
— Это все, что я могу сделать, — продолжал Баслим. — От момента продажи до старта корабля тебе придется побыть на положении раба, но что значат несколько недель по сравнению с возможностью…
— Нет!
— Не дури, сынок.
— Может быть, я говорю глупости. Но мне этого не хочется. Я остаюсь.
— Вот как? Сынок… мне неприятно это говорить, но ты не можешь мне помешать.
— Да?
— Ты сам говорил, что у меня есть бумаги, в которых сказано, что я имею право тебя продать.