Гражданин галактики. Между планетами
Шрифт:
Торби не уловил сути основных понятий.
– «Собачка»? Это что-то похожее на волка?
Она внимательно посмотрела на него.
– Выучили этот язык на Джаббуле?
– Я никогда не был нигде, кроме Джаббула – кроме того времени, когда я был совсем маленьким. Простите, если я выражаюсь не совсем правильно. Может, вы предпочитаете Интерлингву?
– О, нет. Вы прекрасно говорите на Системном Английском… земной акцент у вас лучше, чем у меня. А я никак не могу научиться правильно произносить гласные. Хотя я стараюсь, чтобы меня понимали. Но разрешите
Торби кивнул и сложил ладони вместе.
– Я польщен. Меня зовут Торби, сын Баслима.
– Мне очень приятно, Торби. Зовите меня Маргарет. Мой титул здесь не имеет никакого значения, потому что он не относится к корабельным званиям. Вы знаете, что значит быть антропологом?
– Ну… простите, мадам… то есть, Маргарет…
– Антрополог – это ученый, который изучает, как люди живут в сообществе.
Торби с сомнением посмотрел на нее:
– Разве это наука?
– Порой и я в этом сомневаюсь. Но в сущности, Торби, это достаточно сложная наука, потому что количество способов, при помощи которых люди могут сосуществовать, бесконечно. Вы понимаете, что это значит?
– Что-то вроде поисков икса в уравнении, – смущенно сказал Торби.
– Правильно! – с удовольствием согласилась она. – Мы изучаем эти иксы в человеческих уравнениях. Этим я и занимаюсь. Я изучаю образ жизни Свободных Торговцев. Они, вполне возможно, решили самую старую задачу трудной проблемы: как остаться человеком и выжить в любом обществе. Они уникальны. – Она беспрестанно двигалась по каюте. – Торби, вы не против, если я сяду на стул? Я не могу сгибаться так легко, как вы.
Торби покраснел.
– Мадам… но у меня нет ни одного. Я…
– Один как раз за вами. А другой за мною. – Она повернулась и притронулась к стенке. Панель скользнула в сторону, и из открывшегося пространства появился стул.
Взглянув, какое выражение приняло его лицо, она спросила:
– Разве вам не показывали? – и проделала то же самое и с другой стеной; появился еще одни стул.
Торби присел с осторожностью, затем опустился на сиденье всем весом и постарался привыкнуть к нему. По его лицу расплылась широкая улыбка.
– Ух!
– Вы знаете, как открывается ваш рабочий столик?
– Столик?
– Боже небесный, неужели они вам ничего не показали?
– Ну… здесь как-то была кровать. Но я потерял ее.
Доктор Мадер что-то пробормотала про себя, а затем сказала:
– Я должна была догадаться об этом. Торби, я восхищаюсь этими Торговцами. Я даже люблю их. Но они могут быть и самыми туполобыми, самовлюбленными, самоуверенными – хотя я не должна критиковать наших хозяев. Вот. – Вытянув обе руки, она прикоснулась к двум точкам на стене, и исчезнувшая кровать опустилась. Вместе с двумя стульями кубрик превратился в тесное обиталище для одного человека. – Лучше я верну ее в прежнее положение. Вы видели, что я делала?
Она показала Торби всю обстановку, встроенную в, казалось бы, совершенно голые стены: два стула,
– А это что? – спросил он наконец.
– Скорее всего микрофон, связанный с каютой Главного Офицера. Но не беспокойся; на этом корабле почти никто не говорит на Системном Английском. Они общаются на их «секретном языке» – но только в нем нет никаких тайн, это обыкновенный финский язык. Каждый корабль Торговцев пользуется своим собственным языком – точнее одним из земных языков. А с другими Свободные Торговцы общаются на Интерлингве.
Торби слушал в пол-уха. Он просто был очень рад ее обществу, да и, кроме того, ее отношение к нему так отличалось от того, что его окружало.
– Маргарет… почему они не хотят ПОГОВОРИТЬ с человеком?
– Что?
– Вы первый человек, который заговорил со мной!
– Ах вот как! – Она не смогла скрыть своего огорчения. – Я должна была догадаться об этом. На вас не обращают внимания.
– Ну… они меня кормят. Они и с вами не разговаривают?
– Теперь иногда разговаривают. Но для этого потребовался прямой приказ Главного Офицера и много терпения с моей стороны. – Она нахмурилась. – Торби, каждая замкнутая клановая культура – а я не знаю другой, которой были бы так свойственны черты клановости, – каждая такая культура имеет в своем языке определенное ключевое слово… и это слово – «человек», по крайней мере, как они его понимают. Оно включает в себя их самих. «Я и моя жена, сын Джон и его жена – нас четверо и никого больше». Они отсекают свою группу от всех прочих и отрицают право других считаться человеком. Вам доводилось уже слышать слово «фраки»?
– Да. Я не знаю, что оно здесь означает.
– Фраки – безвредное, но достаточно отвратительное маленькое животное. Но когда они произносят это слово, то имеют в виду «чужой».
– Так оно и есть – я ведь чужой для них.
– Да, но в то же время это означает, что вы никогда не будете никем иным. Это означает, что и вы, и я – недочеловеки, которые находятся вне закона – их закона.
Торби был ошарашен.
– Значит ли это, что я должен буду вечно оставаться в этой комнате и даже не смогу никогда ни с кем поговорить?
– Господи! Я не знаю. Но ведь я же говорю с вами.
– Спасибо!
– Давайте посмотрим, к чему я пришла. Они не жестоки; они просто тупоголовы. Тот факт, что вы способны чувствовать и ощущать, ничего не значит для них. Я поговорю с Капитаном, так как получила приглашение на встречу с ним, как только корабль ляжет в свободный полет. – Она взглянула на свой ножной браслет. – Господи, сколько уже времени! А зашла поговорить относительно Джаббула, и мы еще ни словцом не перекинулись о нем. Могу ли я зайти еще и поговорить с вами на эту тему?