Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке

Голдсмит Оливер

возносил хвалу всевышнему.

Наш милостивый монарх, наконец, оправился от испуга; хотя за столь

жестокое покушение следовало истребить добрую половину нации, он в

своей неизреченной доброте пощадил жизнь подданных, и было колесовано

или иным способом казнено всего лишь пятьсот человек. И это за такое

злодеяние {8}.

ВЕНА. Как стало известно из достоверных источников, отряд в

двадцать тысяч австрийцев атаковал превосходящие силы пруссаков, всех

обратил в бегство, а прочих взял в плен.

БЕРЛИН. Как стало известно из достоверных источников,

отряд в

двадцать тысяч пруссаков атаковал превосходящие силы австрийцев,

обратил их в бегство и захватил много пленных вместе с войсковой

казной, пушками и обозом.

Хотя эта кампания прошла не совсем согласно с нашими желаниями,

когда наши мысли обращаются к тому, кто нами правит, на душу нисходит

покой: пока мы спим, король бодрствует {9}, охраняя нашу безопасность.

ПАРИЖ. Скоро мы нанесем решающий удар. В Гавре готовы к отплытию

семнадцать плоскодонных судов {10}. Народ ликует, и наши министры без

труда обеспечивают армию всем необходимым. Мы стоим на краю гибели.

Народ выражает крайнее недовольство. Министры вынуждены прибегнуть к

самым суровым мерам, чтобы покрыть военные расходы.

Наши невзгоды велики, но мадам де Помпадур {11} каждую ночь

исправно снабжает нашего короля, который начинает дряхлеть, свежей

девицей. Его здоровье, слава богу, все еще крепко, и, в опровержение

всяких слухов, он столь же успешно справляется со всеми своими

державными обязанностями. Покушение Дамьена {12} так его испугало, что

врачи опасались за его рассудок, но муки этого негодяя вскоре утишили

царственный ужас в его груди.

АНГЛИЯ. Школе требуется младший учитель. N. В. Болевший оспой {13},

умеющий читать и причесывать.

ДУБЛИН. Сообщают, что знать и дворяне этого королевства, которые

всячески поощряют изящные искусства, объявили подписку в пользу

жеребца по кличке Черныш, соревнующегося с известной кобылой из

Падерина {14}.

Как сообщают из Германии, принц Фердинанд {15} одержал полную

победу и захватил дюжину литавр, пять штандартов и четыре фургона с

амуницией, а также множество пленных.

ЭДИНБУРГ. Нам доподлинно известно, что Сондерс Мак-Грегор,

повешенный недавно за конокрадство, вовсе не шотландец, а уроженец

Каррикфергуса {16}.

Прощай!

Письмо VI

[Утрата счастья в погоне за обогащением ума. Немилость, постигшая

китайского философа.]

Первый президент Академии церемоний в Пекине Фум Хоум

взыскующему страннику Лянь Чи Альтанчжи, через Москву.

Охотишься ли ты на цветущих берегах Иртыша, взбираешься ли на обрывистые склоны Душнура {1}, странствуешь ли по черной пустыне Гоби или обучаешь учтивости диких европейцев - в любой стране, под любыми небесами, в счастье и в беде - прими мой привет! Да хранит тебя всемогущий Тянь {2}, да вселит он в тебя часть своего возвышенного духа!

Доколе, друг мой, тяга к знаниям будет мешать твоему счастью и отрывать от родных и близких, без которых жизнь так безрадостна? Доколе ты будешь скитаться по свету среди тысяч людей, но без единого друга, испытывая все тяготы пребывания среди толпы и все горести одиночества?

Я знаю, ты мне ответишь,

что утонченное наслаждение с каждым днем становиться мудрее вознаграждает нас за все лишения. Знаю, ты станешь меня уверять, что находить счастье в одних чувственных удовольствиях недостойно и низко и, вероятно, пустишься в рассуждения о прелести духовных радостей. И тем не менее, поверь, друг мой, ты заблуждаешься. Все наши удовольствия, даже те, которые на первый взгляд не имеют ничего общего с чувственными ощущениями, происходят от них. Самые хитроумные математические выкладки и самые занимательные философские доказательства, если они так или иначе не способствуют какому-либо чувственному удовлетворению, восхищают лишь глупцов или тех, кто в силу привычки усвоил ложное понятие о наслаждении. Тот, кто отделяет духовные услады от чувственных, кто ищет счастье только в изощренности ума, так же жалок, как и нагой обитатель лесов, для которого все участье в плотских утехах, а разум не стоит ничего. Дикарь, который залпом пьет напиток наслажденья, не раздумывая о счастье, и мудрец, который, разделывая о пользе возлияний, не замечает чаши, - вот две крайности.

С тяжелым сердцем, дорогой мой Альтанчжи, сообщаю тебе печальную весть: то, что люди почитают за счастье, отныне больше не твой удел. Ты покинул Китай, вопреки древнему запрету и обычаям страны, и тем вызвал неудовольствие нашего великого императора, что повлекло за собой самые ужасные последствия. По его приказу твоя жена, дочь и родственники схвачены и обращены в дворцовых рабов. Отныне все они, кроме твоего сына, вдвойне собственность того, кто владеет всем на свете. Сына же, рискуя головой, я скрыл от стражников, выполнявших волю императора. Юноша упорствует в намерении разыскать тебя, где бы ты ни находился. Ради этого он готов преодолеть любые опасности. Хотя ему всего лишь пятнадцать лет, доблесть и отцовская решимость сверкают в его глазах, свидетельствуя о том, что ему уготовано незаурядное будущее.

Теперь ты сам видишь, мои драгоценный друг, какие плоды принесло твое неблагоразумие: утратив богатство, милую семью, преданных друзей и благосклонность своего повелителя, ты стал нищим, преступником перед лицом закона и, что еще хуже, навлек на себя гнев нашего владыки. Недостаток благоразумия нередко равносилен недостатку добродетели, и нет у порока более всесильного ходатая на земле, нежели бедность. От бедности я постараюсь тебя оградить, от порока же береги себя сам и вспоминай меня с прежней любовью и уважением.

Прощай.

Письмо VII

[Лишь узы мудрости содействуют нашему счастью. Благое воздействие

путешествий на нравственные понятия философа.]

Лянь Чи Альтанчжи - Фум Хоуму,

первому президенту китайской Академии церемоний в Пекине {*}.

{* Издатель почитает своим долгом уведомить читателя о том, что большая часть нижеследующего письма представляется ему лишь набором сентенций, заимствованных у китайского философа Конфуция {1}.}

Воистину тяжкое горе обрушилось на меня: в наказание за мой проступок жена и дочь обращены в рабынь, юный сын, движимый священной любовью, решает, презрев опасности, отыскать того, кто был причиной его несчастий. Будь мои слезы драгоценней алмазов Голконды {2}, ныне я бы не поскупился на них.