Гражданин начальник
Шрифт:
– Тогда записывай... Светлана Сергеевна Королева... Примерно двадцать лет... Плещеева, восемь... Это ее адрес. Пропала вчера. Похищение.
– Но я разбираюсь с Заварзиным, – попробовал возразить Дубовик.
– С Заварзиным уже разобрались, – невозмутимо ответил Пафнутьев. – Пиши дальше... В похищении подозреваются работники авторемонтного кооператива... Феклисов, Махнач и Подгайцев. Вот их данные, – Пафнутьев протянул листок.
– И что мне с этими данными?
– Ты лучше меня знаешь, что делать с этими данными. Срочно к Королевой. Подробный опрос, фото во все отделения, всем участковым. Группы по адресам этих кооператоров.
– Голдобов? Начальник управления торговли похищает девок с улицы?
– Советую очень настоятельно, – повторил Пафнутьев. – В моей просьбе прошу не отказать, – добавил он без улыбки.
– А ты?
– А я буду искать этого парня, пока он не перестрелял полгорода. А он может. У него винтовка с оптическим прицелом. И если он начнет охоту... А он может начать охоту... Созрел.
– Откуда ты знаешь про винтовку?
– Он сам сказал.
– И ты поверил?
– Да. В таком состоянии врать невозможно. Я у него в долгу. А долги надо платить. Если хочешь оставаться человеком. Позвонит – скажи, что все силы областной милиции брошены на поиски его Светки. Успокой как можешь. Если потребует задействовать воинские части, артиллерию и авиацию – скажи, что танки уже вышли на исходные рубежи.
– Ну так уж и танки! – воскликнул Дубовик, который, похоже, все слова Пафнутьева принял всерьез. И когда тот вышел, Дубовик все еще ворчал себе под нос: – Надо же – танки, авиация, артиллерия... А что обстреливать, скажите, пожалуйста? Гараж?
Пафнутьев вышел из прокуратуры и, хотя в его распоряжении была машина, отправился по улице пешком.
– Я свободен? – крикнул водитель.
Пафнутьев обернулся – свободная машина не будет слишком долго стоять во дворе. Вернулся и сел рядом с водителем.
– Садовая, – коротко бросил он.
– Так это через дорогу, Паша!
– Садовая. Гастроном.
Халандовский был на месте. Поскрипывая, гудел вентилятор, в углу стоял ящик с пивом. Сам хозяин в распахнутой рубашке сидел за столом. Увидев в дверях Пафнутьева, улыбнулся, сверкнув бесконечно печальными глазами, сдвинул бумаги в сторону, протянул мягкую волосатую руку.
– Рад тебя видеть, Паша, живым и невредимым. Кругом трупы, кровь и смерть, а ты... Хоть бы хны! Глоточек?
– Потом, Аркаша, потом. Ты не переживай, я наверстаю. Я тебя догоню.
– О! Какая самонадеянность, – Аркаша покачал головой. – Стремление похвально, но неосуществимо. Тебе, Паша, меня уже никогда в этом деле не догнать.
– Но похвально хотя бы стремление! – усмехнулся Пафнутьев. – Скажи мне, Аркаша, что случилось с твоим шефом?
– А ты не знаешь?
– Я знаю только то, что наши на дороге увидели.
– А... – Халандовский налил пива в граненый стакан, выпил, прислушался к себе и, видимо убедившись, что пиво пошло по назначению, поднял глаза. – Помнишь, Паша, я говорил тебе, что он может сделать ошибку? Он ее сделал. Он нехорошо повел себя с одним человеком.
– С кем?
Мохнатый палец Халандовского указал на потолок.
– Первый? – прямо спросил Пафнутьев.
– Похоже на то, Паша. Я думал, что он на довольствии у Голды. Оказывается, все далеко не так, все гораздо сложнее и естественнее... Они оба были друг у друга на довольствии. Симбиоз. Есть такое
– Знаю, Аркаша. Дальше.
– Помнишь, я говорил о фотографиях, которые вручил однажды нашему общему другу Голдобову Илье Матвеевичу? Так вот при обыске у Голдобова их не найдешь. Но ты их найдешь у Первого, если таковой обыск случится. По некоторым признакам я понял, что Голдобов все-таки показал Первому фотографии. И мой тебе совет... Будешь у Первого, а ты у него будешь... Он наверняка захочет знать о твоих поисках и находках... – Халандовский поднял свой мохнатый палец, но теперь в этом жесте было предупреждение и даже восхищение собственной прозорливостью. – Так вот не повтори Илюшину ошибку. Упаси тебя бог сказать нечто такое, в чем он может усмотреть угрозу скрытую или явную. Преданность! Только преданность должна сверкать в твоих глазах, только робость и признательность за то, что тебе позволено предстать перед столь высоким лицом.
– Неужели он? – озадаченно проговорил Пафнутьев.
– Не сомневайся, Паша... Я ведь тоже с утра успел кое-где побывать, вопросы кое-какие задал... Вали все на Голдобова, на Заварзина, на кого угодно... А у него можешь просить только понимания и поддержки. Но не вздумай требовать. Первый... не очень умный человек, но у него звериное чувство опасности. И власть. А власть – это больше, чем ум, Паша. Власть вполне может заменять ум, и даже очень успешно.
– Времена меняются, – неопределенно заметил Пафнутьев.
– Забудь об этом! – с неожиданной живостью ответил Халандовский. – Забудь и выбрось из головы. Времена меняются! Но не при жизни одного поколения. Люди остаются прежними.
– Ты не веришь в перемены?
– Я верю в перемены! – Халандовский попытался порывисто вскочить, но у него не получилось, и он остался в кресле. – Я верю в перемены! Я жду их с нетерпением и даже с опаской.
– Почему с опаской?
– Потому что я не верю в счастливые перемены. Подозреваю, что их не бывает. И потом, Паша, тебе нужно пореже присутствовать на разных совещаниях, поменьше читать газеты и слушать радио. Отключись от этих пустобрехов и оглянись вокруг... И убедишься – ничего не меняется.
Пафнутьев хотел что-то ответить, но смолчал. Не хотелось ему сейчас вступать в спор, для этого будет другое время. Да и пришел он не за этим.
– У тебя сложности, Паша, – проворковал Халандовский, снова наполняя пивом свой стакан. – Говори.
– Боевики Голдобова...
– Ну? – насторожился Халандовский.
– У них есть укромный уголок? Берлога?
Халандовский поправил ручку, отодвинул какие-то бланки, подняв голову, надолго уставился в высокое окно.
– Мне бы не хотелось говорить на эту тему, Паша, – наконец произнес он. – Извини.
– Жить хочется?
– Вот и опять ты, Паша, попал в самую точку.
– Послушай, – Пафнутьев положил руки на стекло стола, как и хозяин кабинета. Их лбы почти соприкасались, смотрели они друг на друга исподлобья, но без зла. – Послушай... Голдобова нет. Он отлучился, и, похоже, надолго. Заварзин вроде бы того, что боевиками слегка командовал... Его тоже нет. И не будет. И боевики... Они уже больше таковыми не являются. Это разбегающееся хулиганье.
– Ошибаешься, Паша. Человек, который прошел школу Голдобова, всегда найдет себе приличное место. Кстати! – неестественно оживился Халандовский, откидываясь на спинку стула. – У тебя есть машина?