Гражданин Уральской Республики
Шрифт:
Все необходимое Костя выведал. Медлить было больше нельзя. Он связал Мальку руки и ноги подручным тряпьем и наказал сидеть тихо и не рыпаться. После чего Костя вышел из хозблока и закрыл дверь снаружи на засов.
Уже проторенным путем Муконин двинулся обратно.
За оградой облюбованного шайкой двора кто-то копошился. Костя остановился и притаился. Бесшумно достал шоферский ножичек. Подкрался поближе, стараясь не шуршать ветками, что было очень трудно сделать. Тягучая ива предательски становилась на пути.
Но абориген был пьян и шороха не заметил. Он только что опустошил мочевой пузырь, застегнул шеренгу и заорал сиповатым заторможенным
— Малек, еб…на в рот, ты куда делся, придурок?!
Это был один из бывших срочников, то ли Ганс, то ли Паха, — Костя определил по распахнутой телогрейке цвета хаки со следами от погон.
Меж раздвинутыми бортами куртки показались разодранная серая футболка и частичка волосатой груди.
Костя смело шагнул вперед. Между ними осталось метра полтора. Ганс-Паха услышал наконец телодвижения Кости и повернул голову. Поглупевшие от сивухи, детские глаза выразили нечто вроде удивления, густые смолистые брови превратились в крючки вопросительных знаков. Из ноздрей Ганса-Пахи, как у коровы, вылетел пар. Карие глаза медленно перевели взгляд на руку Кости с выставленным ножичком, но было уже поздно.
Костя ступил вперед, вплотную к подонку, и что есть мочи вонзил нож под сердце, сквозь серую футболку. Ганс-Паха издал нечеловеческий хрип, кровь брызнула на косой штакетник забора. Костя, не заглядывая ему в глаза, резко выдернул нож и отступил. Парень припал на колени и затем клюнул носом и завалился, примяв маленький тугой куст.
— Сам придурок, — бросил Костя, сглотнув тошнотворную волну. Последний и первый раз он зарезал человека в схватке с мародерами накануне образования УНР.
«Теперь их только семеро. Причем двое спят, а один не близко. Остается: раз, два, три и главарь — всего четыре реальных угрозы. Вдвое меньше основного состава. Уже лучше», — посчитал Костя в уме.
Пробравшись в дырку в заборе, он прислонился к поленице и прислушался.
— Что-то и Ганс не возвращается, а, Горец? Может, я пойду погляжу? — говорил низкий голос, наверняка принадлежащий Пахе (теперь стало понятно кто есть кто).
Костя подглядел.
Около увядающего костра сидели только трое: Горец почти в прежней позе, Паха в армейской куртке цвета хаки и Гриня с накинутым на плечи бушлатом. А Нарик куда-то запропастился.
— Да подожди ты. — Вожак отозвался на слова Пахи, как будто отмахнулся от назойливой мухи. — Тут что-то неладно. Берите ружья, сходите вместе.
Паха дернулся с места и довольно бодро подошел к крыльцу. Откуда-то он вытащил там автомат Калашникова, предположительно, АК-74. В это время Гриня тоже поднялся и, покачиваясь, зашел в дом. Горец остался сидеть на месте.
Костя понял, что нельзя терять ни минуты. Лучше застать их врасплох, пока еще есть возможность. Он сорвал с пояса одну бутылку с коктейлем Молотова и подпалил фитиль.
— Ну что, Горец, говоришь, зябко тебе, погреться хотел? Сейчас я устрою вам тут гибель Помпеи.
Костя совсем выглянул из-за постройки и, наметившись, замахнулся и бросил самодельную стеклянную гранату.
Расчет был прост и очевиден — оставить рыбу без головы и, тем самым, внести разброд и панику в стройные ряды бандитов. И первый пункт сработал. Емкость с убойной жидкостью раскололась прямо у ботинок Горца, тот вспыхнул, точно лист бумаги: сначала загорелись штанины, через пару секунд — дубленка с мутоновым воротом. Главарь соскочил с неожиданной прыткостью, взвился, издавая животный вопль. Этот жуткий крик эхом разнесся по всей деревне, всколыхнув ее вечную зловещую тишину. Объятый
Паха поначалу опешил, Костя ясно видел, как армеец пьяными, ничего не понимающими глазами пялился на происходящее. Но вот Паха пришел в себя, вскинул автомат и начал палить очередью. Костя отпрыгнул обратно за сарай и вжался в поленицу.
Пули свистели рядом, сбоку. Муконин отвязал вторую бутылку и поджег фитиль. Дождавшись перерыва в стрельбе, Костя высунулся и бросил коктейль в отморозка. Но хорошо прицелиться за пару секунд не удалось, Паха расплылся в глазах. Зажигательная бутылка упала в шаге от него, и высокие языки пламени лишь лизнули ему ботинки. В следующее мгновение тот, громко выругавшись, отпрыгнул в сторону, но, будучи под серьезным хмелем, поскользнулся и упал. У Кости сразу отлегло — автомат бандита вылетел из рук. Горец, тем временем, уже замолчал и превратился в большой пылающий комок. Муконин воспользовался удачным моментом, выхватил пистолет и в три скачка очутился во дворе. И прежде чем Паха дотянулся до своего Калаша, Костя отправил одну меткую пулю. Бывший срочник схватился за живот и задергался, точно эпилептик, в конвульсиях. Из-под него быстро, как моча описавшегося ребеночка, натекла лужица крови.
Костя, подгоняемый жаром бензинового костра, бросился было к автомату, но в этот миг сбоку звонко разбилось стекло. Муконин остановился и повернул голову: кто-то разбил окно и уже выдвинул наружу угрожающее дуло дробовика. Костя перелетел через Паху и бросился на землю, подхватив-таки автомат. Охотничья дробь бухнула где-то рядом. Муконин навел ствол на зияющее окно и открыл очередь. Дробовик метнулся назад. Еще мгновение — и разлетелось вдребезги стекло в соседнем окне, и оттуда возник Калашниковский ствол, и застрочил очередью. Костя кувыркнулся и скакнул в подвернувшуюся яму, похожую на вырытую для кого-то могилку.
Несколько секунд прошло в перестрелке. Костя сидел в три погибели и не видя врага строчил из трофейного автомата, вознесенного над головой. Вокруг свистели пули, отлетали комья мерзлой земли и больно били по макушке.
Но бог помог Косте. Мощный огонь, раздутый второй бутылкой, споро перекинулся на крыльцо, а затем и на сквозящие без стекла окна. Там послышались ошалевшие крики и матерная ругань. Стрельба прекратилась. Костя облегченно вздохнул.
Он скоропалительно подвел итог. Первая бутыль поразила вожака, и тот теперь преобразовался в большой мешок угля, — Костя наблюдал краем глаза, — но огонь уже затух. Вторая бутыль в концовке подожгла дом. Стало быть, оставшиеся в живых неандертальцы, а именно, Гриня и Нарик (да еще те двое с бодуна?) будут пытаться вырваться наружу. А Косте, напротив, нужно забраться внутрь и спасти Ганю, связанного где-то в доме. Пока он не сгорел. Вроде бы все складывается очень даже недурно.
Костя выбрался из ямы и перебежками, на полусогнутых, обогнул дом и отыскал тыловое окно, не разбитое, не освещенное пока изнутри пожаром. Интересно, куда решили податься эти гоблины? В противоположные окна, выходящие на чертову бетонку? Костя притаился внизу, выждал пару секунд, собрался с духом и выставил макушку над нижним наличником.
Костя опасливо заглянул внутрь. Пустая комната. Медлить нельзя. Он выбил стекло прикладом, подчистил осколки. Перелез внутрь и спрыгнул. Больно кольнуло в бедро — зацепил-таки один из острых треугольников, оставшихся в раме.