Гражданская самооборона
Шрифт:
— Ну да, — согласилась с ним девушка. — Только дальше пойдём пешком. Съели нашего конягу. Вась, а Вась, ты как, готов идти ногами?
Ника подобралась поближе к мальчишке, желая убедиться, что с ним всё в порядке. А тот, помолчав какое-то время, тихо спросил:
— Колосматить будите?
— С чего ты взял? — вмешался Горыныч.
— Я зыть не послусался, — невесело вздохнул мальчуган. — И с собаськой, и салики не сситал, когда вы лугалися и вассе, — пригорюнился Василёк. — Забоялся я.
Последние слова пацанёнок произнёс
— Ну, знаешь, — деликатно закхекал Егор. — Бывают такие случаи, когда слушаться, никак не получается. Вот мы, например, могли ведь не вмешиваться, тогда бы и машина осталась целой, и пешкодралить дальше бы не пришлось! Дорога-то будет теперь не близкой! — озадачился он. — А только не смогли, не сумели остаться в стороне, когда такое увидели.
— Плавда? — заискрил своими глазятами Васька. — И вы то зыть не смогли? То зыть услысали?
— Ты про что это? — заинтересовалась Ника.
— Вас больсая собаська то зыть поплосила ей помось?
— В смысле? — Гор недоумённо переглянулся с девушкой. — А ну давай, докладывай.
— Ну, как зе, — заторопился мальчуган. — Она позвала меня и поплосила спасти, вот его, — на вытянутых руках он с трудом удерживал пузатого рыжего щенка, кряхтевшего от неудобства. Малыш, пригревшийся на Васиных руках, задёргался и заскулил, выказывая своё недовольство. — Ну вот, а типеля и етот заговолил…
— О чём? — подозрительно посмотрел на него Горыныч.
— Не нлавится ему, — пожал плечами пацанёнок. — Холодно ему и больно.
— Ты чего-нибудь понимаешь? — забеспокоился парень, с опаской посматривая на мальчишку.
— Минуточку, — вмешалась Ника и обратилась к Васильку — Ты как это всё слышишь?
— В голове, как зыть иссё! — удивился тот и вдруг вытянул подальше от себя щенка, который тоненькой жёлтой струйкой принялся пузырить на обшивку, журча словно ручеёк. — Ого! Скока в нём помессяетса…
— Слушай, — обеспокоено забормотал Егор. — Как думаешь, может он от увиденного, того?
— Да успокойся ты, — отмахнулась девушка, заинтересованно посматривая на то, что происходило с малышами. — Погоди, не мешай. Вась, а сейчас как ты понял, что он…, ну что будет авария?
— Как, как, — озабоченно пробубнил мальчишка, заглядывая своему питомцу под хвост. — Он захотел, а я услысал, — и продолжил уже с паническими нотками в голосе. — А сего делать, лесли он не тока писать хосет, а?
— Чего, чего, — заулыбалась Ника. — Перебирайся, вон туда в самый конец и справляй с ним там все его надобности. Всё равно здесь нам недолго осталось, а мы пока посовещаемся с твоим папашкой.
— С папашкой-чебурашкой, — многозначительно заключил Егор, ни от чего не отказываясь и провожая внимательным взглядом заторопившегося в угол мальчишку. — Я так понимаю, что чудеса у нас продолжаются?
— Правильно понимаешь, — уверенный женский голос развеял все сомнения. — Телепатия налицо, в том числе
— А я спокоен, — состряпал оловянную физиономию Горыныч и полез за руль. — Ты же мне сама говорила, чтобы я привыкал — вот я и стараюсь, даже не смотря на всё то, что с нами происходило и продолжает происходить.
— Надеюсь — это не истерика? — уточнилась девушка.
— Истерика? У меня? — бодро озадачился Егор. — Да ни в жисть! — а потом грустно продолжил. — Правда, иногда очень хочется домой, в счастливое прошлое.
Ника саркастически хмыкнула, но решила не напоминать о вчерашних безрадостных терзаниях Горыныча, засобиравшись в скорую дорогу. Смотреть на то, как израненный БТР преодолевает недавнее поле боя, у неё не было никакого желания. Машина тряслась и вздрагивала всем своим многотонным корпусом на неровностях, натужно завывая мощным движком, и даже богатого воображения не требовалось, чтобы понять, что это были за кочки. Толстая обшивка гасила все звуки, но кое-что, совсем неаппетитное, умудрялось каким-то образом проникнуть вовнутрь. И это ей тоже не нравилось.
— Похоже, что тут новости на счёт того где можно вкусно и на халяву порубать разносятся очень быстро, — пробурчал Горыныч, отмечая неясное шевеление и какие-то юркие и неприметные тени краем глаза.
— Это только начало, — процедила сквозь зубы девушка. — Основные участники подтянуться чуть попозже и нам желательно убраться отсюда как можно подальше.
— Мы будем стараться! Да ведь? — полувопросительно полуутвердительно успокоил Гор и похлопал трудягу «Фукса», как давнего знакомого проверенного и надёжного.
Ковыляя по дороге огрызками колёс, оставляя за собой влажный замешанный на крови и машинно-охлаждающей смеси след, бронетранспортёр уползал всё дальше и дальше от рокового места. Из разорванных объеденных крысюками патрубков вместе с технической смесью уходили последние жизненные силы. Работающие в непрерывном режиме насосы, как не старались, не могли поддерживать тонус в развороченной острыми зубами пневмосистеме и она громко шипела, словно свадебный хоровод, устроенный скопищем змей по весне.
Датчики на приборной доске уже давно оповестили о том, что БТР мёртв, но он не сдавался, заставляя себя проползти ещё сотню другую метров. Откликаясь на уговоры и добрые пришепётывания, которые мысленно посылал ему сидящий за управлением человек, броневик стонал, скрипел, но полз вперёд упорно и неостановимо.
Горыныч вслушиваясь в агонизирующее немецкое чудо-техники, в который раз поймал себя на мысли что, будь он на месте бедной машины, давно бы плюнул на всё и помер, чтоб не мучаться. И в то же самое время горячо просил его: «Ну, родненький, ну, ещё немножко, ну, ещё чуть-чуть!!!»