Гражданская война в Греции 1946-1949
Шрифт:
Разумеется, во время оккупации юнионисты, как и другие буржуазные партии, отказались принять участие в движении Сопротивления. После освобождения страны они на словах выступали против реставрации монархии, а на деле содействовали ей, сотрудничая с «черным фронтом».
Наконец, следует упомянуть еще «Союз левых демократов», лидер которого И. Софиапопулос вошел в состав правительства Пластираса в качестве министра иностранных дел. Эта партия считалась левым крылом «центра», что, однако, не помешало Софианопулосу сыграть, как мы увидим далее, весьма неприглядную роль на переговорах в Варкизе.
Центристские партии, своим отказом от борьбы против захватчиков
Целью этих разоблачений, разумеется, являлось стремление монархистов убедить Лондон в том, что он незаслуженно отдал предпочтение центристским партиям и что «черный фронт» располагает большими силами для осуществления общих целей внутренней и внешней реакции. В своей критике они, однако, не учитывали «тонкостей» британской политики, состоявших в том, чтобы временно использовать центристов и их «демократизм» в качестве прикрытия для подавления ЭАМ и всех подлинно прогрессивных сил, последующего восстановления монархии и связанного с ней антинародного режима в Греции.
Этого, к сожалению, не понимало и руководство ЭАМ. Весь характер дальнейших событий свидетельствует, что оно не видело действительной сути политики Англии в греческом вопросе. Лидеры ЭАМ ошибочно исходили в своих решениях из того, что сам факт участия Великобритании в антигитлеровской коалиции будто бы предопределял готовность Лондона содействовать демократизации государственной и общественной жизни Греции.
Следует сказать, что, по-видимому, ЦК ЭАМ вообще придавал преувеличенное значение позиции Англии в борьбе противоборствовавших в Греции прогрессивных и реакционных сил. И это объяснялось, с одной стороны, опять-таки ошибочным представлением о действительной политике британского правительства и игнорированием ее неизменно империалистического характера, а с другой — недооценкой как собственных сил, так и поддержки международной прогрессивной общественности.
Силы ЭАМ были поистине огромны. Ведь в то время только не принимавшие участия в боях в столице дивизии Национально-освободительной армии насчитывали свыше 100 тыс. бойцов и офицеров. Главное же, на их стороне стоял измученный, но не склонивший головы греческий народ. Коалиция ЭАМ насчитывала около 2 млн. членов, среди которых было 400 тыс. коммунистов. Таким образом, в целом ЭЛАС по-прежнему обладала не только превосходством сил, но и той могучей всенародной поддержкой, которой больше всего страшились английские интервенты и внутренняя реакция.
Можно с уверенностью сказать — и это впоследствии подчеркивала КПГ в своих решениях, — что при таких условиях существовала возможность отстоять интересы народных масс Греции. И не только вследствие очевидного превосходства сил ЭАМ—ЭЛАС, но и в результате того, что ясно выраженная воля подавляющего большинства греческого народа в условиях международной обстановки того времени сделала бы невозможной дальнейшую интервенцию английских войск — единственной реальной
Между тем ЦК ЭАМ, исходя из указанной оценки международного и внутреннего положения Греции, стремился к прекращению вооруженной борьбы. Он считал, что именно этого требовали, с одной стороны, бедственное положение народных масс истерзанной оккупантами страны, а с другой — интересы продолжавшейся войны против гитлеровской Германии. Таким образом, предпочтение отдавалось политическому решению, т. е. подписанию равноправного договора, который, по мнению лидеров ЭАМ, мог обеспечить нормальное демократическое развитие страны. Во имя этой цели проявлялась и готовность к определенным уступкам, компромиссу.
При таких условиях 8 февраля между правительством Пластираса и ЗАМ и КПГ начались переговоры в Варкизе, которые окончились 12 февраля заключением так называемого Варкизского соглашения, долженствовавшего завершить военный период в Греции. Об этом соглашении, в котором нашли свое концентрированное выражение ошибки руководства движением Сопротивления, следует сказать подробнее.
Наиболее острая борьба на переговорах в Варкизе развернулась по вопросу об отношении к участникам движения Сопротивления. Эта проблема возникла в связи с выявившейся угрозой их судебного преследования реакцией. Предлогом должны были послужить якобы совершенные ими в ходе последних событий «преступления». Разумеется, постановка такого вопроса также была непосредственно связана с планами разгрома ЭАМ — ЭЛАС. Этим и объяснялось упорное нежелание противников Национально-освободительного фронта включить в соглашение пункт о предоставлении всеобщей амнистии. Своей делегации в составе Д. Парцалидиса, Г. Сяндоса и И. Циримокоса [12] ЭАМ дал твердую директиву не подписывать никакого соглашения, если в него не будет включен такой пункт.
12
Это были соответственно первый секретарь ЦК ЭАМ, первый секретарь ЦК КПГ и лидер партии народной демократии.
11 февраля из-за непримиримых позиций сторон по этому вопросу переговоры зашли в тупик. И тогда поздней ночью в Варкизе появились английские представители — министр Мак-Миллан и посол в Греции Липпер.
Чтобы понять причины их поспешного прибытия, а также предпринятые ими шаги, необходимо напомнить, что именно в тот момент на территории Советского Союза, в Ялте, происходила длившаяся с 4 по 12 февраля 1945 г. Крымская конференция трех великих держав, на которой решались судьбы послевоенной Европы. Судя по опубликованным документам конференции, греческий вопрос на ней не рассматривался. И это имело свои причины. Как отмечал Г. А. Деборип, «на Крымской конференции из-за сопротивления представителей США и Англии не удалось обсудить вопрос о положении в Греции, где империалистическая интервенция приняла особенно открытые и неприглядные формы».
Советская делегация, однако, проявила серьезную озабоченность положением в Греции. «Этот вопрос, — заявил Вевип 1 февраля 1946 г. на заседании Совета Безопасности ООН, — обсуждался в Ялте, и маршал Сталин пожелал тогда иметь информацию, каковая была ему представлена».
Действительно, 9 февраля 1945 г. глава советской делегации на Крымской конференции получил от Черчилля письмо с приложением меморандума «О положении в Греции», составленного, как писал британский премьер-министр, «по самым последним данным».