Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

Томас Хью

⁶ Не исключено, что им был будущий маршал Рокоссовский, который, без сомнения, находился в это время в Испании, действуя под псевдонимом. (Автор ошибается. Под именем Мигеля Мартинеса в Испании действовал Михаил Кольцов, собственный корреспондент «Правды» и личный эмиссар Сталина. Автора ввело в заблуждение, что в «Испанском дневнике» М. Кольцова часто появляется некий Мигель Мартинес. – Примеч. пер.)

Глава 36

Советская помощь. – Содействие Коминтерна. – Сталин колеблется. – Визит Тореза в Москву. – Создание Интернациональной бригады. – Путешествие в Альбасете. – Марти, Лонго и их штаб. – Клебер. – Советские грузовые суда. – Другие тревоги. – Геринг требует персонал для работы в Испании.

Типпельскирх, немецкий представитель в Москве, сделал попытку оценить объем советской помощи, поступившей в Испанию до 28 сентября. «Вопрос, в какой мере Советы поставляли не только «гумманитарную» помощь, остается открытым», – писал он¹. В Берлине не было получено никаких доказательств, что русские нарушают эмбарго на поставки оружия. Но Ларго Кабальеро с неприкрытой горечью обвинял Советский Союз, который, как он считал, заинтересован лишь в том, чтобы не нарушить франко-советский пакт. Хесус

Эрнандес пожаловался генералу Берзину, советскому военному атташе, что отказ СССР поставлять оружие весьма осложняет положение испанских коммунистов. Розенберг, советский посол в Мадриде, сообщил, что, если в самое ближайшее время оружие не поступит, республика может пасть. В сентябре в Испанию прибывали все новые и новые советские и коминтерновские лидеры. В середине месяца здесь оказался Михаил Кольцов, ведущий иностранный корреспондент «Правды», который осуществлял и военные, и пропагандистские функции. За ним последовал Александр Орлов, недавно возглавлявший экономический отдел НКВД. Теперь на него была возложена организация филиала этой неприглядной организации для слежки за активистами Коминтерна и иностранными коммунистами в Испании². Столь значительная и зловещая личность не могла быть послана в Испанию, пока не стало ясно, что назревает перемена советской политики в Испании. Но Сталин продолжал медлить и колебаться. Вроде все указывало на то, что грядет интервенция. И все же, хотя Каменев и Зиновьев упокоились в своих хладных могилах, он тянул, желая убедиться, как сработает пакт о невмешательстве³, в какой мере уже обговоренная помощь Коминтерна изменит положение дел, и, может быть, прислушиваясь к мнению своих генералов, таких, как Тухачевский. Занятый строительством мощной армии, он возражал против посылки драгоценных военных материалов так далеко от Родины⁴.

Наконец Сталин принял решение. Оно стало результатом визита в Москву 21 сентября Мориса Тореза, лидера Французской коммунистической партии. К тому времени размах помощи, организацией которой было приказано заняться генералу Кривицкому в Гааге, был на весьма примитивном уровне. 21 сентября, оставив за собой проволочки и задержки, свойственные как коминтерновской, так и советской бюрократии, генерала Кривицкого в Гааге посетил агент Зимин. Он растолковал ему, что советское правительство никоим образом не должно быть связанным с переправкой оружия, организованной Коминтерном. Первым шагом, сказал Зимин, должно быть создание организации, которая и будет заниматься закупками оружия по всей Европе. Кривицкий организовал финансовую компанию, открыл офис и гарантировал получение прибыли. Найти сотрудников было нетрудно. Они напоминали персонажей романа Филиппа Оппенгейма. Среди них, например, был таинственный доктор Миланос, родом из Греции, обосновавшийся в польском порту Гдыня. Был Фуат Бабан, еще один грек, представитель Турции на фирмах «Шкода», «Шнейдер и Гочкис», которого позже арестовали в Париже за распространение наркотиков. Была и такая личность, как Вентура. Еврей по происхождению, родившийся в Константинополе, обладатель фальшивого паспорта, он в Австрии был обвинен в мошенничестве. В Греции жил с любовницей. В Париже постоянно обитал в гостинице на авеню Фридланд⁵. Именно такие лица, которых стоит вспомнить, в течение всей испанской войны за спинами почтенных джентльменов из Комитета по невмешательству занимались своей прибыльной деятельностью, поставляя старое оружие милиционерам в долинах и горах Испании. Целая цепочка импортно-экспортных фирм была создана в Париже, Лондоне, Праге, Цюрихе, Варшаве, Копенгагене, Амстердаме и Брюсселе, средства которых контролировали молчаливые партнеры из НКВД. Оружие приобреталось в Чехословакии, Франции, Польше, Голландии и даже в Германии. Здесь адмирал Канарис несколько раз через коммунистов поставлял в Испанию бракованное военное снаряжение⁶. Так как французская граница была закрыта, оптимальным путем доставки оружия был морской. Груз шел в сопровождении консульских документов других государств, Китая или Латинской Америки, подтверждающих, что товар предназначен для их стран. Тем не менее до октября эта система работала не лучшим образом. Торез, посетив Москву⁷, поддержал доводы, выдвинутые Розенбергом, советским послом в Мадриде: СССР должен оказать Испании прямую военную помощь. Кроме того, Торез настоял на посылке отрядов добровольцев, которых по всему миру будут собирать иностранные коммунистические партии (хотя будут охотно принимать и некоммунистов). Организовывать их будет Коминтерн, а руководить – иностранные коммунисты, изгнанные из своих стран и ныне живущие в России. Эти интернациональные бригады представят собой огромную пропагандистскую ценность для коммунистов и, кроме того, вместе с Пятым полком укрепят республиканскую армию. Они могут стать ядром интернациональной Красной армии. Предложение об организации таких международных сил было выдвинуто на встрече Коминтерна и Профинтерна 26 июля, с которой и началась организация «гуманитарной» помощи Испании. Английский коммунист, военный эксперт Том Уинтрингхэм, оказавшийся в Испании с отрядом британских медиков, также поддержал эту идею. С этого времени сотни иностранцев вступили в республиканскую армию. Многие из них принадлежали к POUM. Предложение Тореза⁸ заключалось в том, чтобы взять под свой контроль благородные стремления, которые вели в Испанию добровольцев со всего света, и обеспечить их присоединение к силам, которыми руководила коммунистическая партия. Такая организация могла бы стать главным получателем советской помощи Испании. Если же, к примеру, испанское правительство не заплатит за нее, ее легко можно будет приостановить. Кроме того, сохранность советского оружия даже в Испании обеспечивалась тем, что оно находилось бы в руках преданных членов партии.

Глава Коминтерна, болгарин Димитров, с энтузиазмом отнесся к этой идее. Да Сталин и сам понял, что таким путем он может избавиться от большого количества коммунистов-эмигрантов в Советском Союзе, которых лучше не иметь под боком к началу больших чисток. Кроме того, если вместе с поставками оружия в Испании очутятся некоторые советские генералы, то именно они смогут руководить ударными силами, пусть даже там и будут иностранные коммунисты. Таким путем они обретут военный опыт, хотя за это и придется заплатить советским военным снаряжением. С этого времени советская военная газета «Красная звезда» стала уделять много внимания военным действиям в Испании, так же как и немецкие «Wissen und Wehr» и «Kriegskunst».

В начале месяца итальянский эмигрант-республиканец (не коммунист) Рандольфо Паккарди сделал испанскому правительству предложение сформировать Итальянский легион – независимый от политических партий. Он будет состоять только из итальянских политических эмигрантов, и на первых порах набор их можно осуществить в Париже. Но Ларго Кабальеро отверг эту идею. Тольятти откровенно сказал Хесусу Эрнандесу, что советская помощь должна поступать не столько республиканской армии, сколько коммунистической партии. «Анархистам и социалистам мы скажем, что оружия не хватает, так что они будут ругать

Блюма и Комитет по невмешательству…» Сталин, который оценивал весь этот проект не без опаски, решил не рисковать. Прежде чем советское оружие окажется на испанской земле, весь оставшийся испанский золотой запас должен быть переправлен в Советский Союз, как гарантия оплаты поставок. Тем советским инженерам и военным специалистам, которых он послал в Испанию, Сталин дал приказ «держаться подальше от артиллерийского обстрела». Это означало, что они не имели права ни погибнуть в бою, ни, что было бы еще хуже, попасть в плен.

Теперь формирование интербригад стало главной заботой Коминтерна. Каждая коммунистическая партия получила указание выделить определенное количество добровольцев. Во многих случаях предписанная цифра была больше, чем могли обеспечить местные коммунисты. Этими проблемами, пусть и не впрямую, как Тольятти в Испании, занимались большинство самых способных лидеров Коминтерна. В Париже будущий маршал Иосип Броз-Тито, на первых порах обосновавшись в маленькой гостинице на левом берегу, принялся собирать добровольцев. Их поток шел через так называемую «тайную железную дорогу», которая обеспечивала волонтеров из Восточной Европы паспортами и деньгами⁹. Если доброволец не был членом коммунистической партии, его обычно опрашивал представитель НКВД, а на испано-французской границе осматривал врач из числа коммунистов¹⁰. Хотя многие избегали этой проверки, особенно те, кто вступали в число добровольцев прямо в Испании. Встречались среди них и заядлые авантюристы, искавшие волнующих переживаний, – такие, как Ник Гиллейн, бельгиец, который объяснил свое присутствие в Испании «духом приключений, скукой и дождливой осенью 1936 года». Примерно 60 процентов из числа добровольцев уже были коммунистами, и примерно 20 процентов вступали в ряды компартии во время пребывания в Испании. 80 процентов интербригадовцев (или даже больше), прибывших из самых разных стран (включая Британию), были выходцами из среды рабочего класса. Молодые люди из числа немецких и итальянских беженцев, которые оказывали фашистским режимам вооруженное сопротивление, были ветеранами Первой мировой войны. Многие из них, особенно французы, нигде не работали, и почти все имели опыт уличных боев с фашистами в Берлине, Париже и даже Лондоне. Среди британских волонтеров оказалось немало таких, кто хотел дать выход своим эмоциям, избавиться от каких-то личных бед, от неумения приспособиться к жизни. Один из добровольцев, английский коммунист, так суммировал мотивы, которые привели его соотечественников в Испанию: «Без сомнения, подавляющее большинство оказалось здесь в поисках идеала – не важно, по какой причине они отправились на его поиски». Большое значение имела квалификация. Но пусть потомки не подвергают сомнению искренность и серьезность убеждений этого поколения. Пусть часть его оказались авантюристами, но большинство из лидеров того времени были убежденными сталинистами. Впрочем, многие добровольцы не относились ни к тем ни к другим. Скорее всего, не меньше трети из них погибли в боях. Позднее те, кто остался жив, стали жертвами политического и профессионального остракизма из-за их пребывания в Испании. Во время чисток в Восточной Европе 1949 года многих расстреляли лишь за то, что они были в Испании.

Центральный пункт по набору в интербригады располагался в Париже на Рю де Лафайет. На соседней Рю де Шаброль находилось «техническое бюро», которое возглавлял военный советник поляк Кароль Сверчевский, он же Вальтер. В Первой мировой войне Сверчевский воевал на стороне России. Затем он принимал участие в революции и Гражданской войне, а позже стал профессором Московской военной академии¹¹. Набором руководили итальянские коммунисты Нино Нанетти и Джузеппе ди Витторио (Марио Николетти). В основу пропагандистской кампании выдвинули лозунг: Испания должна стать «могилой европейского фашизма». Центр руководства набором находился на Рю Матюрэн-Моро, 8. Его отделения открылись в Париже, по всей Франции и Бельгии. Из Франции волонтеры интернациональных бригад добирались до Испании поездами или на кораблях. Первая группа 14 октября прибыла на свою базу в Альбасете, на полпути между Мадридом и Валенсией. Окруженный бескрайними пустошами Ламанчи, этот город столетиями был известен как центр производства ножей.

500 добровольцев отбыли с парижского вокзала Аустерлиц поездом номер 77 (позже его стали называть «составом волонтеров»). Миновав Перпиньян и Барселону, по прибытии в Альбасете они убедились, что к их приезду ничего не готово. В их распоряжение предоставили казармы гражданской гвардии. Помещения на нижнем этаже все еще были в пятнах крови тех, кого тут убивали 25 июля. Интербригад овцы, испытывая брезгливость, предпочли расположиться на ночь в комнатах наверху. В первой группе почти все были французами плюс несколько беженцев из Польши и Германии, проживавших в Париже. В составе группы были и несколько бывших белогвардейцев, которые надеялись таким кружным путем обрести себе право вернуться на Родину. Вскоре к ним присоединились многие иностранные волонтеры, которые дрались в Арагоне и в долине Тахо, включая немецкую Центурию Тельмана, итальянскую Гастон-Соцци и французский Парижский батальон. Среди них был и Джон Корнфорд, хотя после боев в августе он съездил в отпуск домой в Англию. Большинство новых рекрутов состояли в компартии. Были среди них и социалисты с либералами, которых коммунисты привечали с особым теплом, выражая тем самым дух Народного фронта.

На другой день после прибытия в Альбасете все добровольцы были зарегистрированы и получили удостоверения личности. Клерк опрашивал, есть ли среди них телеграфисты, офицеры, сержанты, повара, артиллеристы, пулеметчики и кавалеристы. Многие откликались, руководствуясь не столько своими знаниями, сколько амбициями. Затем добровольцев собрали по языковым группам. Англичан было слишком мало, чтобы сформировать из них отдельный батальон, так что одна часть из них присоединилась к немцам, а другая – к французам.

Верховное командование на базе осуществляла «тройка» в составе командира базы Андре Марти, генерального инспектора Луиджи Лонго (Галло) и старшего политического комиссара Джузеппе ди Витторио (Николетти). Двое последних, итальянцы, были не обделены способностями и даже гуманностью¹². У Марти не было ни того ни другого. Сын рабочего, заочно приговоренного к смерти за свое участие в Парижской коммуне, судовой механик, Марти обрел известность в 1919 году, когда поднял мятеж на черноморской эскадре французского флота, не подчинившись приказу выступить в поддержку Белой армии. В то время он не был коммунистом, но стал им в 1923 году. Своим подъемом до самых верхов руководства Французской коммунистической партии он обязан своему подчеркнуто антимилитаристскому прошлому. Марти получил назначение в Альбасете еще и потому, что вроде что-то понимал в военном деле. Кроме того, он пользовался неизменной благосклонностью Сталина, как человек, который семнадцать лет назад отказался поднять оружие против борющейся Советской республики. К 1936 году Марти оказался подвержен навязчивой идее о присутствии повсюду воображаемых фашистов или шпионов¹³. Кроме того, он был высокомерен, некомпетентен и жесток. В Испанию за ним последовала и его жена Полина, от которой Марти временами хотел избавиться. Во время чисток он полностью поддерживал советскую политику. Даже Сталин был не столь подозрительным, как Андре Марти.