Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.
Шрифт:
Несмотря на начавшиеся перебои с продовольствием, боевой дух мадридцев оставался высоким. К тому же Хунта обороны города начала массовую эвакуацию стариков, женщин и детей на средиземноморское побережье, где в их распоряжение отдавались лучшие санатории и дома отдыха. В обратном направлении шли автоколонны с продовольствием.
Наконец, следует отметить, что бомбежки Мадрида давались германо-итальянской авиации дорогой ценой. Советские летчики сбили до конца года в воздушных боях над столицей 63 самолета врага (еще 64 самолета были уничтожены на аэродромах), потеряв со своей стороны 27 пилотов из 160. 31 декабря 1936 года группа советских летчиков и танкистов, воевавших в Испании (П. Арман, С. Осадчий, П. Рычагов, С. Тархов, П. Джибелли и другие) получила крайне редкое тогда в СССР звание Героя Советского Союза. Радость от этого события омрачалась только тем, что некоторые герои получили самую высокую награду страны посмертно.
Ненависть
В целом воздушный террор немцев в Мадриде возымел обратное действие. Ненависть к Франко охватила даже те слои населения, которые ранее не благоволили Народному фронту. В общественном мнении зарубежных стран также стала ощущаться растущая симпатия к республиканцам. Мятежники же, которые окончательно выдохлись под Мадридом, находились в конце ноября под угрозой поражения. Если бы у республиканцев был обученный резерв хотя бы в 15 тысяч бойцов, то франкисты уже ничего бы не смогли противопоставить их удару. Еще хуже для мятежников было то обстоятельство, что во многих офицерах наиболее преданных Франко частей — а именно, африканской армии и Иностранного легиона — зародились сомнения в конечной победе. Неожиданная стойкость и самоотверженность республиканцев не поддавалась для них объяснению.
В этот критический для Франко момент на помощь ему опять пришли Германия и Италия, признавшие 18 ноября 1936 года режим «генералиссимуса» де-юре, как правительство Испании. Первоначально фашистские державы условились предпринять этот шаг сразу же после занятия мятежниками Мадрида. Но теперь ждать этого со дня на день не приходилось, и официально Рим и Берлин объяснили свои действия тем, что «национальные силы» контролируют большую часть территории страны. Растроганный «каудильо» появился перед ликующей толпой в Саламанке и назвал Германию и Италию «оплотом культуры, цивилизации и христианства в Европе». В Саламанке и Севилье улицы были украшены германскими и итальянскими флагами, а тех, кого принимали за немцев или итальянцев, фалангисты несли на плечах.
Франко не знал, что Гитлер колебался и хотел сначала направить в его ставку не дипломатического представителя, а просто некоего чиновника по связям. «Фюрер» был угнетен неспособностью мятежников взять Мадрид, и к нему вернулись старые, еще июльские сомнения, что путч был изначально плохо подготовлен. Но немцев плотно обрабатывали итальянцы, распространявшие небылицы о 400000 русских, якобы уже находящихся на пути в Испанию. Наконец, Гитлер дал согласие на назначение полноценного дипломатического представителя в ранге посла. При этом немцы наотрез отказались от предложения Муссолини направить в Испанию несколько регулярных итальянских и немецких дивизий, чтобы быстро закончить войну. Гитлер решил, что затягивание войны в Испании не так уж и плохо, так как это удерживало итальянцев на позициях союза с Берлином и приковывало внимание Англии и Франции к Пиренейскому полуострову, позволяя Германии спокойно заниматься наращиванием вермахта. «Фюрер» поэтому «согласился» предоставить Италии «честь» вынести на себе основное бремя испанской войны.
У Муссолини, конечно, было больше оснований для интервенции в Испании. 28 ноября 1936 года он навязал Франко секретное соглашение, в котором испанский диктатор соглашался координировать свою политику в Средиземноморье с итальянской и предоставить Италии военно-морские и военно-воздушные базы на Балеарских островах на время войны.
После неудачи Франко на подступах к Мадриду Гитлер и Муссолини просто не могли позволить мятежникам потерпеть поражение, так как это означало бы огромный ущерб для престижа обоих фашистских государств. «Генералиссимус» прекрасно понимал это и постоянно требовал присылки новых вооружений и войск. Всеми этими вопросами предстояло заниматься первому немецкому послу при ставке Франко генералу Вильгельму Фаупелю, который командовал корпусом в годы Первой мировой войны, а затем подвизался в качестве военного советника в перуанской и аргентинской армиях. Перед своим назначением в Саламанку Фаупель возглавлял немецкий Иберо-американский институт, занимавшийся изучением проблем Испании и Латинской Америки. Гитлер
Итак, стойкость защитников Мадрида осенью 1936 года поставила мятежников на грань краха. Родившийся еще 18 июля лозунг «Но пасаран!» («Они не пройдут»), впервые прозвучавший в речи Долорес Ибаррури, стал известен всему миру. Большую роль в переломе настроения республиканцев сыграл и пример СССР, подкрепленный в самое критическое время военной помощью. 7 и 8 ноября 1936 года, в самые тяжелые дни обороны Мадрида с неба на жителей города сыпались листовки следующего содержания: «Петроград выстоял в 1919 году один. Сделаем тоже самое!». После просмотра фильмов «Чапаев» и «Мы из Кронштадта» бойцы милиции по примеру далеких русских братьев опоясывались крест-накрест пулеметными лентами и передавали друг другу недокуренные сигареты, хотя недостатка в них не было. Когда в фильме белые ночью нападали на спящих чапаевцев, возмущенные зрители стреляли в экран, а в одной из воинских частей было принято решение извлечь из фильма конкретные уроки и усилить ночные караулы. Еще популярнее героев из фильмов были настоящие советские летчики и танкисты, дравшиеся за Мадрид так, как будто он был для них по-настоящему родным городом. Танкисты Армана только за один день успевали повоевать на девяти различных участках фронта, а ночью вместо сна патрулировали город, не давая поднять голову «пятой колонне».
И чудо случилось — Мадрид устоял. Но хотя непосредственная угроза городу и миновала, мятежники не оставили попыток взять столицу, так как справедливо видели в этом кратчайший путь к победе.
Глава 10. От Мадрида до Гвадалахары
22 ноября 1936 года на совещании в Леганесе (недалеко от столицы) Франко произвел реорганизацию командования своих войск под Мадридом. Было решено прекратить фронтальные атаки на город и попытаться окружить Мадрид, перерезав его коммуникации, прежде всего с Валенсией. Генерал Оргас принял командование Мадридским фронтом, а Мола сосредоточился на борьбе против республиканского Севера. Но Франко отверг все предложения отвести войска из Университетского городка (где они находились в полуокружении) на более выгодные позиции. Он не собирался уступать ни одной пяди завоеванной территории, и был по-своему прав, так как любой отход мог окончательно подорвать и так упавший боевой дух мятежников.
К концу ноября, максимально оголив другие участки фронта, мятежники стянули к Мадриду 60 тысяч солдат и офицеров (вдвое больше того, чем располагал Варела перед началом штурма города в ноябре). Поступили 30 тяжелых немецких орудий и партия танков Pz-I из той же Германии. Была укреплена зенитная артиллерия. Германо-итальянская авиация насчитывала более 150 самолетов.
Республиканцы тоже не теряли времени даром. У них под Мадридом было 37 тысяч бойцов (правда, резерв был недопустимо маленьким — всего 1610 человек), чуть больше 100 орудий, 185 станковых и 39 ручных пулеметов, 13 танков, 15 бронеавтомобилей и около 170 самолетов (в т. ч. примерно 120 советских). Следует отметить, что советская танковая группа С. Кривошеина была в ноябре 1936 года основной (а подчас и единственной силой) республиканских атак. Танкисты не высыпались, совершая в день по 3–4 выхода на фронт. Т-26 использовали везде, даже в зоне Университетского городка, сильно пересеченной, заросшей кустарником и деревьями. 21 и 23 ноября советские танки поддерживали там наступление интербригадовцев из XII-й бригады, в результате которого республиканцы продвинулись вперед на несколько десятков метров.
Но к концу ноября 50 танков группы Кривошеина практически достигли лимита своего использования. Т-26 были относительно новыми и не «доведенными» моделями. Их двигатели требовали текущего ремонта после 150 часов работы и заводского ремонта после 600 часов. Из-за плохого качества бензина карбюраторы засорялись, и часто танки застывали на месте прямо в гуще боя. Гусеницы изнашивались после 500 километров боевого использования. К концу ноября танки Кривошеина имели по 800 часов боевого применения, и группу пришлось отозвать с фронта для отдыха и переформирования.