Гражданская война в России. За правду до смерти
Шрифт:
На Кубани, как и на Дону, добровольцы столкнулись с тем, что казаки не были настроены на развязывание Гражданской войны. Даже лучшие казачьи части, например 1-й Черноморский полк, прибывший с фронта в Екатеринодар в прекрасном состоянии (так же, как и 6-й полк на Дону), отказался подчиниться приказу Рады идти сражаться против большевиков и был распущен {102} . Основу антибольшевистских войск на Кубани, как и на Дону, составил отряд добровольцев из 700 русских офицеров под командованием капитана Покровского («невероятно храбр и решителен…, очень амбициозен, зол и без моральных принципов» {103} ), которых атаман Кубани А. Филимонов (как и Каледин на Дону) взял на свое довольствие.
102
Кенез П…, с. 109.
103
Кенез П…, с. 109.
Большевистское правительство еще 30 января предъявило ультиматум,
104
Кенез П…, с. 109.
105
Кенез П…, с. 112.
Отряд Корнилова вернулся из своего первого Кубанского похода в начале мая туда, откуда и была начата кампания в пограничные земли между Ставропольской областью, Доном и Кубанью. Деникин вспоминал: «Первый кубанский поход – Анабазис Добровольческой армии – окончен… Вышла в составе 4 тысяч, вернулась в составе 5 тысяч [15] , пополненная кубанцами. Начала поход с 600–700 снарядами, имея по 150–200 патронов на человека; вернулась почти с тем же. Все снабжение для ведения войны добывалось ценой крови. В кубанских степях оставила могилы вождя и до 400 начальников и воинов; вывезла более полутора тысяч раненых; много их еще оставалось в строю; много было ранено по несколько раз…» {106}
15
Из них: 3 ген., 8 ген. – лейтенантов, 25 ген. – майоров, 199 полковников, 50 подполковников, 215 капитанов, 251 штабс-капитан, 394 лейтенанта, 535 корнетов, 688 прапорщиков, 364 унтер-офицера, 437 юнкеров, 235 капралов, 15 моряков, 148 человек медицинского персонала и 118 писарей. 200 чехословаков из технического отряда.
106
Деникин А.И. (II)…, с. 395–396.
Вот почти все, что было у белых армий в начале Гражданской войны. Народ и солдаты за ней не пошли. Даже казаки, которых генералы считали верной опорой, упорно не желали принимать участия в развязывании Гражданской войны. Ген. М. Алексеев в этой связи признавал «наличные силы казачьего союза “ничтожны”, “с ними на внешние предприятия, конечно, идти нельзя”» {107} . «Донское офицерство, насчитывающее несколько тысяч, до самого падения Новочеркасска уклонилось вовсе от борьбы: в донские партизанские отряды поступали десятки, в Добровольческую армию единицы, а все остальные, связанные кровно, имущественно, земельно с войском, не решались пойти против ясно выраженного настроения и желаний казачества», – вспоминал А. Деникин {108} .
107
Мельгунов С. Как большевики… с. 322.
108
Деникин А.И. Очерки русской смуты, т. 1, ч. 2. – Париж – Берлин: 1921, с. 77.
Не хотело вступать в эту войну и большинство офицерства: Киев и Харьков, «где в те дни (май 1918 г.) жизнь била ключом, представлял(и) собой разительный контраст умирающей Москве. Бросалось в глаза обилие офицеров всех рангов и всех родов оружия, фланирующих в блестящих формах по улицам и наполнявших кафе и рестораны… Им как будто не было никакого дела до того, что совсем рядом горсть таких же, как они, офицеров вели неравную и героическую борьбу с красным злом, заливавшим широким потоком просторы растерзанной родины» {109} . Один из первых добровольцев на Волге писал: «каждый боевой день приносил потери, а пополнения не было… Раненые офицеры после выздоровления возвращались в строй и передавали нам, что каждый кабак набит людьми в офицерской форме, все улицы также полны ими…» {110}
109
Павлов В.Е. Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1918–1920 годов. Т. 1, Париж, 1962, с. 42, 250 (Волков С.В…, с. 66, 171)
110
Мейбом Ф.Ф. Тернистый путь, N 35, с. 12 (Волков С. В…, с. 260)
«Ростов поразил меня своей ненормальной жизнью, – вспоминал другой доброволец. – На главной улице, Садовой, полно фланирующей публики, среди которой масса строевого офицерства всех родов оружия и гвардии, в парадных формах и при саблях… На нас – добровольцев – как публика, так и “господа офицеры” не обращали никакого внимания, как бы нас здесь и не было!..» {111} «Тысячи офицеров из разбежавшихся с фронта полков бродили по городу и с равнодушием смотрели, как
111
Свидерский Д.Д. Поход к Ледяному походу // ПП. N 1, с. 37 (Волков С. В…, с. 78)
112
Корниловский ударный полк. Париж, 1936, с. 56 (Волков С. В…, с. 78)
113
Раупах Р.Р…, с. 243.
«“Всенародного ополчения” не вышло», – признавал ген. А. Деникин. «Отозвались офицеры, юнкера, учащаяся молодежь и очень, очень мало прочих городских и земских русских людей». Буржуазия проявила полнейшее равнодушие, и в конце концов из трехсоттысячного корпуса офицеров и миллионной буржуазии в армию поступали только дети» {114} . Сообщение американского консула Пуля в феврале 1918 г. дополняло общую картину: «В формируемой сейчас Добровольческой армии пока нет пехоты, достойной упоминания, а имеющаяся артиллерия практически остается без боеприпасов. С военной точки зрения положение донского правительства прискорбно слабое. Для успеха ему срочно нужны деньги, боеприпасы и снаряжение…» {115}
114
Раупах Р.Р…, с. 241.
115
Фрэнсису Лэнсингу, 24.01/6.02.1918, с вложением, датированным 26.01.1918 от консула Пула, FRUS, 1918, Russia, 2: 609, 610–611, 613, 614, 619 (Дэвис Д., Трани Ю… с. 187)
Белое движение не имело изначально ни людских, ни материальных ресурсов и было обречено. Следовательно, была обречена и широкомасштабная Гражданская война, с ее огромными жертвами и разрухой. Попытки ее развязать закончились бы, относительно малокровным подавлением мятежа «белых» генералов. Остальные противники большевиков не были вооружены, организованны и опасны, как военная сила, они не представляли из себя угрозы. Как отмечает П. Кенез: «Неважно, какими бы героями не были эти несколько тысяч мужчин, большевики перебили бы их без лишних сложностей» {116} .
116
Кенез П…, с. 9.
Один из основателей антибольшевистского КОМУЧа эсер П. Климушкин признавал, что: «уже в то время можно было вызвать Гражданскую войну, (но) мы понимали, что это кончилось бы печально, ибо реальных сил для поддержки движения со стороны населения и рабочих не было. Нельзя было надеяться и на самих солдат… Мы видели, что если в ближайшее время не будет толчка извне, то на переворот надеяться нельзя» {117} …
Что же заставило изможденную, смертельно уставшую от войны армию, массами бежавшую с фронта, снова взять в руки оружие и воевать «до смерти…» {118} ?
117
Вестник КОМУЧа. 6.IX.1918, Самара. (Голуб П.А…, с. 204–205).
118
Из приказа А. Деникина по армии: «Борьба до смерти. .». (Деникин А.И. (II)…, с. 393)
Настроения по обе стороны фронта в то время отражают воспоминания члена «белого» правительства Северной области эсера Б. Соколова: «Пассивность как основа, пассивность как повседневность проходила красной нитью через жизнь нашего фронта. Этому отвечало и настроение красных войск, стоявших по ту сторону окопов… Несмотря на холода, отсутствие жилых помещений – красные войска были из рук вон плохо одеты и еще хуже кормились. Все это еще больше усиливало пассивность, я бы сказал, отупелость красных солдат. Они шли в атаку, они защищали позиции, сдавались в плен или отходили, но все это делалось в каком-то полусне, не понимая ни к чему это, ни для кого, ни во имя чего. Они также безропотно умирали… Иногда я до боли в душе удивлялся, как раненый, и раненый тяжело красноармеец, переносил свои поистине ужасные раны… Терпелив русский человек. Терпелив и глубочайше пассивен. И подобно тому, как белые солдаты были весьма безразличны к интересам государственным, областным, также и красные солдаты были чужды интересам Советской Республики. И, беседуя с красными солдатами, я тщетно пытался уловить у них хоть крупицу, хоть частицу общенациональных настроений, их не было. Была лишь полная пассивной грусти тяга к дому» {119} . Эти чувства в начале Гражданской войны владели подавляющим большинством солдат по обе стороны линии фронта.
119
Соколов Б. Ф… с. 376–377.