Гражданская жена
Шрифт:
– Конечно! Я так и знал, что ты это скажешь, - закивал он отворачиваясь.
– По-твоему, мне было безразлично, что с сыном?! Ты же просто не подпускала меня к нему, а сам я вообще перестал для тебя существовать!
– Ничего страшного, ты же недолго оставался один, быстро нашел мне замену. Сейчас у тебя все хорошо. Наш...
– язык не повернулся выговорить привычное слово брак, не было никакого брака.
– Отношения изжили себя. Квартиру я освободила, мы разъехались. Что тебе еще нужно?
Он вскинулся, глаза яростно вспыхнули,
– Зачем ты стерла весь семейный архив?!
– Ах, это?
– отвернулась Вера, у нее дыхания не хватало, руки тряслись, но голос по-прежнему звучал ровно.
– Я не трогала ничего твоего, только то, что касалось меня лично. Если больше вопросов нет, - повторила она с нажимом.
– Я хотела бы уйти.
– Есть, - проговорил он, пригвождая ее тяжелым взглядом.
– Ты же так всегда носилась с этими фотографиями, дрожала над ними? А потом раз - и удалила. Тебе что ж, на самом деле было безразлично? Все это время изображала, прикидывалась? Ты меня вообще когда-нибудь любила или так, - он помахал рукой перед носом.
– Просто пользовалась?!
На какой-то короткий момент Вере показалось, что ее разорвет, а потом... Как будто внутри тумблер переключили, плавно так. А время словно замедлилось.
– Хочешь правду, Верховцев?
– спросила она.
– Хочу знать, кого пустил в свою жизнь!
– Да. Пустил. Действительно... Но ты... стыдился меня, наших отношений, я была, и меня вроде бы с тобой рядом не было. Не надо про маму, - она усмехнулась, видя, что он пытается возразить.
– Я в курсе, что она меня человеком не считала. Ты просто не стал бороться за право самому строить свою жизнь, как это делают другие мужчины. Потому что тебя все устраивало.
Задушили воспоминания, нахлынули, заставляя окунуться в те чувства снова. Вовка сильно разбился, а она не могла себе простить, что не уследила за сыном, что мало времени уделяла ему. С трех месяцев с нянями, а она на работе торчала. Потому что ему, ее мужчине, она нужна была рядом. Поддержка, помощь, ее опыт, мозги. А сын...
Страшное чувство вины, гнет, который ей было не скинуть. Она словно прозрела, отдавала ребенку то, что должна была с самого начала. Думала, что может на своего мужчину положиться. Видела его охлаждение и ждала, верила, пройдет, наладится, потому что они вместе, команда. Команда, блин...
– Я ведь обо всем этом знала и все равно продолжала тебя любить. А теперь наши отношения себя изжили. Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна. Смысл копаться в этом?
Он смотрел на нее так, будто привидение увидел. А Вера вдруг устала. Разговор вымотал, высушил досуха все эмоции.
– Езжай к своей девочке, - сказала она.
– Уже поздно, она наверное заждалась. Выпусти меня.
Замок на дверях с шипением открылся. Но прежде, чем, Вера вышла, Он резко выбросил руку и схватил ее.
– Подожди! Мы не закончили! Все не так, как ты сказала, и я не знаю, откуда ты это выдумала!
Его
– Выдумала?
– из последних сил усмехнулась Вера, выдергивая запястье.
– Вот и хорошо, значит, тебе не о чем переживать!
– Вера..!?
– начал он с угрозой в голосе.
Плевать было на все его угрозы, она его не боялась. Каким бы грозным и страшным не казался Верховцев, как бы не давил всех вокруг своими доминантскими замашками, он никогда не смог бы ее ударить или причинить какой-то физический вред. Да, зато он мог уничтожать ее морально. Но теперь у них были равные возможности.
– Отпусти, - проговорила Вера.
– И вот еще. Не надо тебе больше ко мне подниматься. В выходные, как подъедешь, звони, Вовка сам спустится к тебе вниз.
Странное выражение возникло на его лице, как будто она сделала ему больно, ударила или незаслуженно обидела. Отпустил ее руку и отвернулся. Но, стоило Вере открыть дверь, снова схватил.
– Подожди! Что у тебя с этим... Панкратовым?
– Не твое дело, - выдавила Вера, и выскочила из машины.
Скорей уйти подальше от него. Подальше!
Забилась в лифт, чувствуя что задыхается, что слезы сейчас потекут ручьми. Проклятый откат!
Остановила лифт между этажами, прижалась лбом к холодной стенке.
Дышать медленно, медленно... Закрыть глаза, ждать, пока слезы утекут обратно вглубь души, высохнут. Ни сын, ни папа не должны видеть ее такой!
Дождалась, пока приступ слабости пройдет, и только потом вернулась.
глава 46
Ближайшие выходные прошли натянуто и тихо. Неизвестно, что там себе думал Верховцев, но он выполнил озвученное Верой условие. Когда приехал за Вовкой в субботу позвонил, и дожидался мальчика внизу.
За это Вера испытала к нему некоторую благодарность. И своеобразное разочарование. Потому что даже самая гордая и сильная женщина, пусть она никогда не признается в этом хочет, чтобы явился рыцарь и спас ее из башни, в которую она сама себя заточила. Но не судьба. Рыцари перевелись.
Настал понедельник, новая неделя, опять бешеный вал работы, но прежний навык уже вернулся. Теперь делать десять дел одновременно было для Веры привычной нормой. Даже оставалось время на подумать и проанализировать.
Собственных мыслей и чувств она в данный момент просто отказывалась касаться. Это как открытая рана, которую если не тревожить, она меньше болит. Беспокоила реакция Вовки. Видимо, ее состояние накладывало на него отпечаток. Вера достаточно хорошо изучила своего сына, и не могла не заметить, что мальчик расстроен. Молчит как партизан, слова не скажет, но переживает.
Из-за отца. Из-за все этой ущербности и неполноты, как ни старайся, не избежать этого, не изменить. Вот они, прелести разводов.