Гражданское право. Общая часть. Учебное пособие в схемах

Кузнецова Н. В.

1.7. «Чужое слово» в газете

Проблеме чужой речи, чужого текста в газете, его традиционным и новейшим функциям в структуре «авторского» [22] текста уделяют особое внимание авторы коллективной монографии «Русская речь в средствах массовой информации» [СПб., 2007].

Фрагмент книги

Русская речь в средствах массовой информации

«Проблема чужой речи особенно актуальна для текстов СМИ именно ввиду их вторичности: они отражают уже существующие тексты – как письменно-объективированные, так и те, которые представляют собой не фиксированный письменно дискурс (совокупность высказываний конкретных лиц в связи с определенным информационным поводом). Речь другого лица, появляющегося в авторском повествовании в форме прямой, косвенной или несобственно-прямой речи, позволяет рассматривать данное лицо в качестве одного из субъектов публицистического

текста. <…>

Новая коммуникативная ситуация приводит к тому, что в текстах СМИ представлена модифицированная в той или иной степени речь представителей практически всех социальных групп, включая маргинальные, которые „не имели права голоса“ в прессе доперестроечного периода (криминальные элементы, наркоманы, бомжи, сектанты, представители сексуальных меньшинств и т. п.). Таким образом, увеличивается набор социально-типологических характеристик потенциальных субъектов текста СМИ и встает вопрос о необходимой мере авторской модификации конкретного лица в публицистическом тексте» [Русская речь в средствах массовой информации 2007: 145, 146].

22

Достаточно условный для газеты термин: не забудем о законных правах вмешательства в газетный текст, например, редактора СМИ.

Наиболее традиционное представление в газете чужой речи – речь прямая. Исследователи выделяют следующие типы субъектов прямой речи в текстах СМИ: абстрактный, неопределенно-обобщенный, корпоративный, единичный. Их речь вводится в текст по традиционным правилам пунктуации. Однако в современных газетах всё чаще встречается «необозначенная прямая речь, графически не выделенная из авторского контекста». Исследователи отмечают, что, с одной стороны, отсутствие кавычек «может стать помехой для адекватного восприятия» текста, с другой, – что «необозначенная прямая речь не „документирует“ присутствие чужого высказывания, приближает текст к дискурсу, у которого, в отличие от текста, нет единичного автора, а коллективный создатель».

Цитата в газете может выполнять функцию аргумента, может выражать иронию автора, обозначать ситуацию как типичную (например, «Вы скажете, что это было всегда, может, даже Пушкина вспомните „народ безмолвствует“. И понятно почему…»); цитата может быть использована как прием речевой манипуляции в идеологической речи:

«Значительная часть печатных изданий обслуживает потребности той или иной идеологической системы. <…> Несмотря на заявления о свободе печати, практически для любого общественно-политического издания можно назвать круг авторов, абсолютно неприемлемых для него по идеологическим причинам. <…>

Политический оппонент мыслится как противник. <…> Он лишен речевых прав. Соответственно его тексты – это объект манипуляции.

Приемы такой манипуляции хорошо известны.

Цитаты сплошь и рядом могут извлекаться из текста таким образом, что, будучи лишенными ближайшего речевого окружения, они лишаются своего первоначального смысла. Поэтому и возникло выражение, отражающее суть данной ситуации, – „понадергать цитат“.

Иногда политическую позицию соперника пересказывают, потому что пересказ позволяет трансформировать текст противника в нужном направлении, вплоть до полного его искажения» [Русская речь в средствах массовой информации 2007: 68, 69].

На присутствие в тексте чужой речи могут указывать так называемые ксенопоказатели – «конструкции с вводными словами и частицами, отсылающими к источнику информации» (их принято рассматривать также как разновидность логических связок, вводящих чужую речь, – см. п. 9.3.2. учебного пособия). В качестве ксенопоказателя «нового поколения» авторы предлагают «рассматривать стилистически маркированную частицу типа (хоть толковыми словарями она не отражена)» [там же: 173]; говорят и о том, что у несобственно-прямой речи в СМИ «есть еще одна характерная формальная черта – она может отражать речь корпоративного субъекта» [там же: 176].

Резюме

В современной лингвистике текст признается высшей лингвистической единицей – результатом синхронного взаимодействия всех языковых уровней. Следовательно, именно в тексте проявляются все формальные и смысловые закономерности функционирования языковых единиц на фонетическом, морфемном, словообразовательном, морфологическом, синтаксическом, лексическом и стилистическом уровнях. Однако тексту свойственны собственные признаки – как общие для всех семиотических систем (цельность и связность), так и специфические (ситуативность, дискретность, континуальность, синтагматичность, парадигматичность, интенционалъностъ, воспринимаемость, информативность, интертекстуальность).

Лекция вторая. СОВРЕМЕННЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ИССЛЕДОВАНИИ ТЕКСТА

Поскольку текст – явление многоаспектное, существуют разные подходы к его изучению, в том числе в российской лингвистике. Л.Г. Бабенко [2004: 12–14] называет среди них следующие:

1) лингвоцентрический (аспект

соотнесенности «язык – текст»);

2) текстоцентрический (текст как автономное структурно-смысловое целое вне соотнесенности с участниками коммуникации);

3) антропоцентрический (аспект соотнесенности «автор – текст – читатель»), внутри которого выделяются следующие направления: психолингвистическое, прагматическое, деривационное, коммуникативное, речеведческое (жанрово-стилевое);

4) когнитивный (аспект соотнесенности «автор – текст – внетекстовая деятельность»).

2.1. Лингвоцентрический подход

Лингвоцентрический подход наиболее традиционен для анализа текста и основан на изучении функционирования языковых единиц и категорий в условиях художественного текста.

Фрагмент книги

Л. Г. Бабенко. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа

«Это то, чем занималась традиционная стилистика. <…> Предметом рассмотрения при таком подходе могли быть как лексические, так и фонетические, грамматические, стилистические единицы и категории. Например, предметом изучения во многих работах стали встречающиеся в художественном тексте прилагательные цвета, глаголы речи. <…> Такие функционально-стилистические этюды послужили в дальнейшем основой для возникновения как функциональной лингвистики, так и функциональной стилистики. Но с позиций лингвистики текста подобный подход не позволял в полной мере вскрыть текстовые функции рассматриваемых единиц, их роль в структуре и семантике текста, а потому познание текстовой природы этих единиц оставалось за рамками исследования» [Бабенко 2004: 13].

2.2. Текстоцентрический подход

Для текстоцентрического подхода характерно рассмотрение текста как целостного завершенного объекта исследования, как уникального речевого произведения, имеющего «многослойную и многоуровневую организацию. Как системно-структурное образование он должен иметь собственные текстовые единицы, связанные определенными отношениями и в силу своей неоднородности организующиеся в уровни. <…> Самое популярное поуровневое представление текста ориентировано на языковую стратификацию [23] с соответствующим выделением в тексте фонетического, морфологического, лексического и синтаксического уровней. При этом обычно особо подчеркивается текстовая значимость лексического уровня как наиболее тесно связанного с идейно-тематическим содержанием текста» [Бабенко 2004: 34].

23

Стратификация (спец.) – слоистое строение чего-л. или расположение чего-л. слоями; слоистость [Словарь русского языка: В 4 т. Т. IV. М., 1988].

Текст понимается также как совокупность определенным образом соотнесенных текстовых категорий. Данный аспект лингвистического анализа текста рассматривается в лекции 9.

2.3. Антропоцентрический подход

чет человеческого фактора во многих лингвистических направлениях, прежде всего в психолингвистике как теории речевой деятельности, по словам Л.В. Сахарного, «дает возможность изучить закономерности речемыслительной деятельности человека, которые позволяют порождать тексты для отражения в них некоторого содержания и обрабатывать тексты для извлечения из них содержания. Текст в этом случае рассматривается лишь как некоторое связующее звено в коммуникации говорящего и слушающего. <…> Любой текст может рассматриваться как один из возможных вариантов реализации данного содержания (в парадигме других, синонимичных ему текстов, реальных или потенциальных)» [Человек – текст – культура 1994: 7, 8].

С методологических позиций предлагается различать три стадии существования текста: 1) создание текста автором («рождение», творческий акт); 2) фиксированное состояние; 3) восприятие адресатом («жизнь текста», по Бахтину). Фазы 1 и 3 характеризуются наличием субъекта и динамичностью, и учет их позволяет «предугадать» дискурсное восприятие текста как речевого события. Фаза 2 дает возможность рассматривать текст как некое объективное данное, статическое, которое удобно исследовать с помощью аналитических методов. По словам В.Н. Абызовой, «становление новой лингвистической дисциплины – лингвистики текста – было, видимо, обусловлено невозможностью исследовать текст без учета субъективного начала… С другой стороны, прикладные и прагматические задачи современной лингвистики и информатики должны быть ориентированы на фазу 3, т. е. учитывать практические интересы субъекта 3: его заинтересованность в новой информации, что требует несколько иного взгляда на фазу 2 (возникает потребность извлечь из объективно данного субъективно интересное). В связи с этим тексты иногда подвергаются специальной обработке – вплоть до схематической смысловой записи – для осуществления многоаспектного тематического поиска. Здесь лингвистика текста дает прямой выход в информатику, тогда как фаза 1 выводит на стилистику и психологию творчества» [Абызова1984:7].