Гребень Дяди Нэнси
Шрифт:
Ощущение было, будто я медленно моргнул. Закрыл глаза — темно — хлоп, и я уже в другом месте. Больше не было ни клоуна, ни страшной женщины, которую я так и не увидел. Теперь я сидел в клетке из металлических полос, покачивающейся на высоте метров трех над обычной цирковой ареной. Не один. Рядом со мной сидел полноватый юноша с редкими усиками в полосатой пижаме и девушка в кигуруми, которую я, кажется, уже видел. А на мне был все тот же костюм танцора-диско. Вот блин! Уж лучше бы я был в трусах и футболке, в которых заснул!
Зато теперь я
— А, ты очнулся, привет! Я Алиса. А это Кирилл. Он почему-то сегодня неразговорчивый. Первый раз?
— Ага. Очень приятно. Я Остап. Я что-то потерялся. Только что разговаривал с клоуном на входе, открываю глаза — и я здесь.
— Синкопа, баг такой. Можешь в техподдержку пожаловаться, когда проснешься, тебе доступ на сутки продлят.
— А если не пожалуюсь?
— Тогда сделают вид, что ничего не было.
— Ясно. Мне что-то не по себе. Что здесь делать надо, чтобы заработать?
— Не проснуться до того, как тебе заплатили, — девушка засмеялась, встала на ноги, уцепившись пальцами за решетку. — С тобой будут делать всякие гадкие вещи, искать страхи и всякие слабые места. Если ты просыпаешься, то деньги достаются зрителю, который руководил ареной в этот момент. А если не проснулся, то деньги твои.
— А если меня убили?
— Это самый крутой исход, тогда кроме оплаты ты еще и страховку получишь. С того же самого зрителя. Он косячник и испортил для всех шоу, придурок кровожадный. На кишки смотреть в бойцовские клубы ходят, а сюда — поржать.
Мне не к месту вспомнились острые зубы во рту смеющегося клоуна. Я вздрогнул. Кажется, я все-таки зря сюда пришел.
— Не парься, раз у тебя синкопа, значит ты вряд ли просто так проснешься. Скорее вырубит в темноту, и все.
— Ну… посмотрим.
— Кир просыпается четыре раза из пяти, и все равно ходит сюда. Хорошо платят, лучше, чем когда какие-то придурки просто в тебя яйцами швыряются.
— Ты давно играешь?
— Второй год, я почти с самого начала здесь, одна из первых гостей Рю-де-Бурбон.
— И тебе до сих пор нужны деньги?
— Нет. Мне просто нравится. Это как челлендж такой. Интеллектуальный поединок. Зритель видит подростка в кигуруми, и начинает всякую фигню подсовывать — мышей, пауков, червей… Голой выставлять под прожекторами. Волосы поджигать. Ну и всякое прочее из подростковых страхов.
— А на самом деле ты не подросток?
— Нет. Мне так-то сорок четыре. Просто у меня текучесть — синий. Возраст я могу любой изобразить.
— Ой, извините… — пробормотал я. Неудобно получилось.
— Да ну, забей!
— А кем вы… ты работаешь? — зачем-то спросил я.
— Клинический психолог.
Ничего себе. Я подозревал, что психологи — это те еще психи, но чтобы вот такое странное хобби… Челлендж у нее.
— И часто получалось, что будили?
— Сначала
Алиса засмеялась и начала раскачивать клетку. Капюшон-голова Стича упал с ее головы, длинные волосы рассыпались по плечам. Никогда бы не сказал, что она старше пятнадцати, надо же… Текучесть… Что такое текучесть? Это параметр какой-то? Твою ж мать, я как обычно. Начал играть, не удосужившись прочитать правила. Здесь ведь есть параметры всякие! Реалистичность все время сбивает меня с толку, никак не могу привыкнуть, что в ноктюрнете — это не я. Это похожий на меня персонаж, у которого есть характеристики. И на них можно как-то повлиять. А я их даже не прочитал ни разу. Надо написать в поддержку и спросить, как я могу это сделать…
Мои размышления прервал появившийся на арене конферансье. Номер девушек, менявших платья взмахом вееров закончился, теперь начиналось что-то новенькое.
— Мадам, мсье! Время вызова! В нашей клетке сегодня три жертвы, — провозгласил конферансье в пыльном бордовом котелке и как попало измазанным белым гримом лицом. — Кто из вас готов поставить ваши франки на то, что найдет их слабое место? Чья изощренная фантазия заставить трибуны плакать от восторга и жалости или смеяться от страха и унижения? Кого…
— Ладно, заткнись уже! Я готов!
Через бортик арены перебрался стройный парень с копной длинных дред фиолетово-красного цвета. Одет он был в еще более попугайские цвета, чем я — красный фрак с блестками и золотые брюки. Лаковые ботинки блестели теми же цветами, что и волосы. Образ завершали красные очки на бледном лице.
— Хорошего вечера, мсье! В таком случае…
— Я же могу вызвать помощников?
— Разумеется, вы можете совершать любые действия.
— И динозавра на арену могу?
Конферансье замешкался. Потом расправил плечи и засмеялся, как будто услышал хорошую шутку. «Красный фрак» швырнул под ноги «пыльному котелку» горсть монет.
— И что ты ржешь, я так-то ничего смешного не спросил. Так могу я динозавра?
— Да, мсье, все, что пожелаете.
— Я пошутил про динозавра. Мне нужны два клоуна, красный и белый. И ванна с холодной водой. Нет, даже со льдом. Ну, чтобы в воде плавали куски льда. И пина коладу еще.
— Пина коладу?
— Ты тупой? Коктейль такой. Кокосовое молоко, ананасовый сок, ром.
— Вообще-то…
— Ты мне минуту назад с самым серьезным лицом сказал, что тирекса ты мне на арену доставишь, а коктейль не можешь?
Зрители засмеялись. Мне было плохо видно выражение лица конферансье, но я подозревал, что оно как минимум озадаченное.
— Сей момент, мсье. Кого из жертв вы выбираете?
Из-за кулис на арену вышли два клоуна — один тот самый, который стоял у входа, второй — белый, с белым плачущим гримом в черном цилиндре, похожий на престарелого Пьеро. «Красный фрак» поднял голову и стал разглядывать нашу клетку.