Греческая рапсодия
Шрифт:
Перед глазами вдруг предстала Виктория, её тетя, сестра отца. Последние дни жизни молодой женщины, умирающей от рака – мучительные, горькие, тягостные – окончились в их доме. Мама ухаживала за ней, делая всё, не по предписанию врачей, – их рекомендации уже были бесполезны, – а по велению сердца. Вика этого заслуживала, добрее человека она не встречала…
Воспоминания о смерти тёти вызвали у Деи слёзы. Неужели генетическая предрасположенность? А что если – да, ведь это действительно конец… От этих мыслей стало плохо. Противная внутренняя дрожь растеклась внутри, проступив на коже холодным потом…
– Медея, нельзя волноваться, ты же знаешь… Что случилось?… Вот к тебе родные пришли…
– Мама, сядь поближе, – Дея проглотила подступивший к горлу ком и указала на стул рядом, – хочу спросить, чем болела Вика, я помню смутно…
– Успокойся, доченька, что ты её вспомнила, давно это было… – Янис переводил тревожный взгляд с жены на тёщу, не понимая о чем речь.
– Она ведь тоже от рака умерла, моя тётя? Дея смотрела на мать не мигая.
– Почему тоже. Больше никто не умирал…
– Но Вика! – от напряжения Дея покраснела.
– Успокойся, к тебе это не имеет отношения, у тебя нет онкологии, – Жанна говорила тихо, но уверенно.
– Почему ты так уверена? – Дея напряженно всматривалась в мать.
– У тебя отличные врачи, я им верю…
– Врачи могут ошибиться… могут скрыть…
– Хватит, довольно себя травить, Дея, давай сменим тему, – не выдержал до сих пор молчавший Янис.
Наклонившись к жене, привлёк, поцеловал в щёчку, – Не надо вспоминать плохое…
Пока он что-то нашептывал ей на ушко, Жанна тихо вышла в коридор. Она села у открытого окна, вдохнула свежего воздуха. Ныло сердце… Достав из сумочки таблетки валерьяны, забросила парочку в рот. Сказывалось волнение последних дней. Возраст не тот, здоровье не то… Вздохнула, провела рукой по коротко стриженным волосам, словно пыталась привести в порядок спутанные мысли.
Что делать? – В который раз она спрашивала себя. Что она может сделать, чтобы помочь дочери преодолеть болезнь? И возможно ли это? Она ни в чем не уверена- ни в диагнозе, ни в Дее, ни в самой себе… А если болезнь наследственная, неужели её девочка обречена! Ужас, ужас! С ума можно сойти!
Муж звонил каждый день. Жанна в разговоре с ним старалась найти нужные слова, увиливая от прямых ответов о состоянии дочери. У него тоже со здоровьем не очень… Она надеялась, что ещё всё обойдется и Дея поправится, зачем раньше времени причинять страдания.
Дмитрий Иванович с выходом на пенсию наконец-то мог осуществить свою давнюю мечту. Он родился в Цалке, а Цалкский район – единственное в Грузии греческое административно-территориальное образование.
Подвергаясь в течение столетий религиозному и национальному притеснению, часть греков, проживающих в северо-восточных вилайетах Османской империи вынужденно отказывались от родного языка и приняли анатолийское наречие турецкого.
Но во все времена турецкий язык осознавался этими людьми как чужой, навязанный. Не владея
Вплоть до девятнадцатого века греки массово переселялись, оседая в грузинских сёлах. Отсюда тот странный факт, что практически все сёла Цалкинского района имеют турецкие названия.
Потомки людей, спасшихся от уничтожения, проживали в Цалке, расположенной в южной части Восточной Грузии на высокогорье, в Цалкинской долине и на Триалетском плато.
Под конец советского периода Цалкский район считался одним из самых продуктивных сельскохозяйственных районов Грузии, с высоким уровнем жизни. На плодородной почве люди работали охотно, самоотверженно, красиво. Результатами своего труда снабжали всю республику, развозя богатый урожай в большие города.
Греки говорили на турецком и русском языках – эдакое турко-русское двуязычие. На преобразованном, видоизменённом турецком, в котором большая часть заимствования из греческого, говорили между собой, но оказываясь в высоких сферах общались на русском. Особенно образованные люди. К достижениям мировой культуры, в том числе и к древнегреческой, греки района приобщались через русский язык. Этот процесс был обоюдным – знание языка позволяло цалкинцам поступать в высшие учебные заведения советских республик, а окончив их, естественно, общаться на русском.
О греках, прославивших свой народ и край, которые добились почёта и уважения, давно замыслил писать Дмитрий Иванович. Предстояла большая работа по сбору материала, но его не останавливали трудности, напротив, он с энтузиазмом принялся за дело. Начал изучать греческий язык. И не только он. Советский диктат постепенно смягчался, и у людей появилась надежда на свободное передвижение, и чем чёрт не шутит, возможное возвращение на историческую родину.
Жанна сразу поддержала его начинания, и вызвалась править рукописные тексты мужа и редактировать первую книгу. Для филолога работа интересная, да и мужу помощь.
Дмитрий Иванович помощью жены не ограничился. Когда он работал, вокруг всё должно кипеть. Подключил детей, друзей, соседей… Отказаться невозможно. Помогали. Кто- с удовольствием, кто – без. Он не церемонился и не считался с чьим бы то ни было желанием, загружая всех работой.
Свои требования приправлял шутками-прибаутками, сглаживая недовольство от плохо выполненной работы весёлыми историями, но дело продвигал. Расскажет парочку анекдотов, а после, стерев с лица улыбку, серьёзным тоном укажет на недоделки: «Исправь, тебе не идёт небрежность»…
«Такой человек, – вздохнула Жанна, – неуёмный… Добивается своего при любых обстоятельствах». Её мысли прервал Янис. Сообщил, что Дея уснула, и можно ехать. Они покинули больницу в молчании, но оба думали об одном и том же.
Глава шестая
Вечерело. Подсвеченные строения «падали» в тихие воды залива Термиакос и качались там убаюкиваемые лёгкой рябью, отражаясь косыми геометрическими фигурами в убранстве золотистых бликов.
Жанна любовалась Салониками из окна серебристого Mercedes-а, плавно катящим колёса по набережной. Ещё со времён Византийской империи, несмотря на длительное турецкое иго, в городе сохранилось огромное количество христианских храмов и монастырей.