Греческая смоковница (Ягода созрела)

Васп Памела

— Я сама не знаю. Я пытаюсь это выяснить. В любом случае — я не то, что ты обо мне думаешь, Том. Ты меня так и не поцеловал. Неужели не хочешь?

— После него не хочу.

— Том, а что ты хочешь? — Она положила руку ему на плечо и хотела заглянуть ему в глаза, но он смотрел под ноги.

Она взяла его правой рукой за подборок, чуть приподняла и поцеловала.

Они посмотрели друг на друга.

Он потянулся к ней губами, руки его висели безжизненно, и поцеловал ее в ответ — одними губами, без ласк,

но Патриция чуть не закричала от счастья.

— Я говорю тебе правду, — сказала Патриция. — Ты же знаешь, что мне сейчас нужно быть в Мюнхене, но я сейчас здесь, где пляж — целый мир.

— Как это пляж может быть целым миром? — едва заметно улыбнулся он.

— Когда я с тобой, это для меня — целый мир.

— А что во мне такого интересного?

— Мне нравятся твои мысли, твое тело, нравится, как ты реагируешь на все. Как ты злишься на меня, — попыталась объяснить Патриция. И уткнулась ему головой в грудь. — Мне было так плохо!

— Я неправильно сделал, что уехал вчера?

— Не знаю. Но мы с тобой по-прежнему любим друг друга? — с надеждой спросила она. — Или, может быть, нет? — добавила она со страхом.

— Сними рубашку, — неожиданно сказал он.

— Что? — удивилась она.

— Сними, — повторил он, снял через голову свой свитер и посмотрел прямо ей в глаза.

Она с готовностью расстегнула пуговицы и, не отрывая глаз от него, медленно стала снимать рубашку. Неожиданно снова накинула и запахнула.

— Что-нибудь не так? — спросил он.

— А ты не хочешь сам меня раздеть?

Он отрицательно помотал головой.

Она сняла рубашку и выпятила вперед свою красивую грудь.

— А теперь что? — спросила Патриция.

— А теперь, — сказал Том, — прикоснись пальцами к груди.

— Зачем?

— Потому что я тебя прошу, — серьезно ответил он.

Она повиновалась.

— Так?

— Да. Теперь погладь их.

Он внимательно смотрел на нее.

— Ты ведь не в первый раз так делаешь? — наконец сказал он.

— Конечно нет, — улыбнулась она. — А что такое?

— А теперь скажи мне, что ты сейчас чувствуешь?

— Мне тепло, хорошо…

— Зажми соски пальцами.

Она сжала, как он попросил.

— Тебя это возбуждает?

— Да.

— Ты, наверно, часто это делаешь, — он подался к ней.

— Иногда.

Она почувствовала, чего он хочет и легла на спину. Он расстегнул молнию на ее джинсах. Она сама потянулась туда рукой, догадываясь, о его невысказанном желании, чтобы она поласкала себя и там. Ей было хорошо с Томом, она была готова выполнять любые его просьбы.

Он нежно гладил икру ее ноги, обтянутую материей брюк.

— Ну поцелуй же меня, — попросила Патриция нетерпеливо.

— Нет, — твердо ответил он и добавил чуть мягче: — Еще нет.

— Почему? Тебя это нисколько не заводит? — Она нежно гладила рукой его плечо.

Он

наклонился и поцеловал ее в живот, потом поцеловал бугорочек груди. Она застонала.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Ты для других это тоже делаешь?

— Для каких других?

— С которыми спишь.

— Ты про что? — не поняла она.

— Вот эти туристы, которых ты подцепила… Этот галантерейщик…

Она резко села, оттолкнув его.

— По-твоему, я шлюха, что ли?

Он натянул свитер.

— Шлюха, не шлюха… Ну, в общем, если бы я захотел спать с профессионалкой, я бы обратился к профессионалке.

— Это мое дело! — возмущенно воскликнула она.

— Если это твое дело, — Том встал и поднял свой свитер, — то и делай, что тебе нравится! Одевайся, я тебя отвезу на материк! — Он пошел не спеша и не оглядываясь в сторону причала. Злость вновь овладела им, затуманив рассудок.

— Зачем ты берешь на себя такие хлопоты — ты такой занятой, — съязвила она. И поняла, что он уходит навсегда. Слезы навернулись на глазах, но она последним усилием загнала их обратно.

— Том!!! — сделала она последнюю отчаянную попытку остановить его.

Он обернулся. По выражению его лица она поняла, что он настроен решительно и сейчас его не остановишь.

— Какой у тебя номер телефона? — спросила она.

— Найдешь в справочнике, — раздраженно сказал он и быстрым шагом пошел прочь. Внутри у него все кипело, ему необходимо было обдумать все в одиночестве.

— Том, ты дурак! — уже не сдерживая слез, бросила она ему вслед.

Вот и все. Мы разбиты. Железа грозаСмертью все искупила.Вместо тебя мне закроет глазаНочь при Фермопилах.

Патриция застегнула джинсы, надела рубашку, взяла свою сумку и двинулась по берегу в противоположном направлении.

Все равно куда.

Глава седьмая

Патриция вышла к развалинам древнего эллинского храма. Руины, казалось, дышали историей, навевая мысли о бренности и сиюминутности всего сущего.

Патриция села на ступеньку в тени, у останков высокой стены, достала свой магнитофон и прислонилась щекой к холодному безучастному камню.

— Все кончено! — сказала Патриция в магнитофон. — Том уехал. Прощай, любовь! Все было слишком хорошо, это не могло продлиться долго. Теперь я одна и мне опять плохо. Мне очень больно. Хочется плакать, но это не поможет. Дни, которые я провела с Томом, были как мечта. Этот остров… яхта… Он был такой добрый и такой ласковый. Мне никогда ни с одним мужчиной не было так хорошо…