Грегор и код когтя

Коллинз Сьюзен

Как всегда во время приступа яростничества, звуки слились у него в ушах в один непрекращающийся гул, но на этот раз через гул пробился чей-то голос. И хотя голос был хриплым и почти неузнаваемым — все же он мог принадлежать только одному существу на свете.

— О, посмотрите, кто осчастливил нас своим присутствием! И пахнет от него пудингом и пеной для ванны! М-м-м. Как это мило с твоей стороны. У тебя были славные маленькие каникулы, а? Пока мы тут дышали серой и ели… А на самом-то деле и не ели. Говарда посетила замечательная идея отпороть кожаный карман от твоего рюкзака — мы

могли время от времени его жевать, но знаешь, не могу сказать, что этого было достаточно. Нет, совсем недостаточно, если говорить откровенно. А тут еще заварушка с освобождением зубастиков! Как видишь, крысы не в восторге от этой идеи.

Грегору хотелось попросить Живоглота заткнуться, сказать, что он сбивает его с толку. Но ему не хватало воздуха, да и слова не шли на язык. Такое бывает во сне: когда хочешь что-то сказать — и не можешь. Чей-то страшный коготь мелькнул у него перед глазами, на расстоянии всего нескольких дюймов от шеи — и он тут же полоснул крысу мечом. С воплем боли крыса тут же отпрянула назад.

Так, теперь двое.

— Ты знаешь, я тут по-новому взглянул на твою подружку, — продолжал Живоглот почти лениво, будто они просто мило, по-дружески болтали.

— Она не моя подружка! — хотел закричать Грегор, но слова не шли. Да и потом — Живоглот ведь знал о его чувствах к Люксе, — если возражать, можно только дать повод для новой болтовни.

— Крепкий орешек, скажу я тебе! Тебе стоило бы видеть, как она уводила зубастиков прямо из-под носа Мортоса. Ее бабуля была бы довольна и вполне могла бы ею гордиться!

Это последнее, что было нужно Грегору, — думать о Соловет, бабушке Люксы, и о ее реакции на его побег.

— Но честно говоря, я за нее беспокоюсь, — заметил крыс. — Не за бабушку — за внучку.

Грегор в этот момент поразил следующую крысу, которая, захрипев, упала и забилась в конвульсиях.

Но на этот раз он не мог оставить без внимания слова Живоглота. Почему крыс беспокоится о Люксе? Она больна? Ранена?

— А что случилось? — с трудом вымолвил он.

Оставалась последняя, третья крыса — огромная тварь с оскаленными зубами.

— Ей нужен свежий воздух. Хотя бы чуть-чуть. У нас не было масок, пока не появилась армия, она дышала этой гадостью несколько дней, — сказал Живоглот. — Я тоже без маски. Не буду же я надевать ее во время боя — мешает! Но справедливости ради — мои легкие покрепче, чем у нее.

— Она больна? — Грегор уже дважды ранил мечом противника, но, казалось, это лишь сильнее разозлило огромную крысу, не причинив ей большого вреда.

— Больна? Ну да. Можно сказать и так. Хотя, говоря откровенно, я сомневаюсь, что она вообще жива, — сообщил Живоглот.

Рука Грегора дрогнула, и крыса, с которой он дрался, с силой ударила его хвостом. Он упал на правый бок, прямо на меч, и кошмарная крыса немедленно бросилась на него. Грегор пытался увернуться, но крыса вдруг взлетела вверх, издавая полные злобы и ненависти вопли: это Арес вонзил когти ей в зад и поднял в воздух. Крыса пыталась извернуться и цапнуть его когтями, но ей это не удалось. Когда Арес сбросил ее вниз, она с визгом полетела, ударилась о поверхность — и замолкла навсегда.

Живоглот сделал пару шагов,

приблизился к Грегору и дал ему хвостом легкий подзатыльник.

— Тебе нужно учиться владеть собой, парень! Вставай!

Грегор сконфуженно потер ушибленное место. Это что же, очередная гениальная находка Живоглота — тренировка в боевых условиях?! Может, он брякнул эту жуть про Люксу только чтобы проверить Грегора? А на самом деле с ней все в порядке? Ему очень хотелось об этом спросить, но он был уверен, что это даст Живоглоту только лишний повод для издевок еще на неделю, не меньше. Если они, конечно, выживут.

— Да давай же, вставай! — прикрикнул на него Живоглот.

Грегор вскочил. Живоглот опять находился в центре арки. Слева от него стояла женщина, которую Грегор знал, — Перита. Она однажды чуть не погибла на его глазах — в ту первую ночь, когда Грегор оказался в Подземье. Он пытался бежать, нарвался на крыс на пляже, и его спасала целая компания людей и летучих мышей. В ту ночь Перита получила тяжелое ранение. Но все же она оправилась от него, и Грегору уже доводилось тренироваться с ней вместе. Она одинаково хорошо владела и мечом и кинжалом и во время тренировки с кровавыми шариками разбивала чуть ли не столько же шариков, сколько Грегор. И считалась одним из лучших бойцов Регалии.

Справа от крысы сражался человек, которого Грегор никогда прежде не видел. Это совершенно точно — потому что если бы видел, он бы его не забыл: в человеке было около семи футов росту. Он двумя руками размахивал тяжеленным мечом, таким длинным, что тот был Грегору почти по плечо, и громко кричал, даже можно сказать — ревел во время боя.

— За мной! — велел Живоглот и хвостом показал Грегору его боевую позицию за спиной Периты.

— Она жива, Наземный! — крикнула Перита, ловко орудуя мечом.

— Спасибо! — только и сказал Грегор.

Странно, но он испытывал сейчас скорее благодарность, чем смущение, несмотря на то что Перита тоже оказалась в курсе его отношений с Люксой. Да все, наверное, в курсе.

Но Живоглот прав — сейчас об этом думать не стоит. Не до того. Сейчас надо сосредоточиться на бое.

Грегор был не единственным, кто присоединился к охранявшим выход из туннеля бойцам: казалось, здесь теперь сосредоточились почти все силы — и люди, и летучие мыши. Не было времени ни на объяснения, ни на приказы, и единственная цель была теперь всем понятна — остаться в живых.

Он знал, конечно, что Арес прекрасный боец — но в этой битве он был не просто хорош, он был великолепен. Пока люди сражались внизу, летучие мыши могли делать немногое: иногда нападать на крыс сверху. Они ныряли в воздухе, вырывали когтями куски плоти из крысиных тел и снова взлетали. Но Арес… Арес, единственный из всех, смог подцепить здоровенную крысу когтями, поднять в воздух и с силой бросить на землю, где она издохла. Он снова и снова поднимал одну крысу за другой, тем самым спасая от гибели людей. И пока шла битва, Грегор все чаще слышал отчаянный крик: «Арес!» — звучавший, как призыв к спасению. И несмотря на жуткие обстоятельства, Грегор был рад тому, что его Ареса, который долгое время оставался изгоем, наконец оценили как он того заслуживал.