Грехи отцов. Том 2
Шрифт:
— Тут лучше, теперь мы, по крайней мере, можем слышать самих себя. А ты действительно удивлена тем, что я сказал про Джейка? Корнелиус говорил, что Джейк использовал тебя как посредника.
— Да, это так. Но я не понимаю, что к чему. Отец не откровенничал со мной. — А внутренний голос вопрошал: «Но почему?» На что другой голос отвечал: «Какое это имеет значение, раз все кончено».
— Наверное, он считал это чисто мужским делом, — сказал Гарри снисходительным тоном, — и незачем тебе забивать этим голову. Но
Я ошеломленно уставилась на него.
— Что ты хочешь сказать?
— Шайну донесли на нас!
— Что? О чем? Как?
Гарри выглядел еще снисходительнее, чем обычно.
— Моя дорогая, чтобы поступать как Шайн, необходимо было располагать внутренней информацией о «Трасте», причем информацией исчерпывающей и достоверной. Мне противно указывать пальцем на кого-либо из правления, но осведомленность Шайна свидетельствует о том, что предательство было совершено именно на этом уровне. Кроме членов правления, такую информацию Шайну мог дать только твой отец и некоторые из его партнеров.
— Еще шампанского, сэр? — спросил проходивший мимо официант.
Шампанское было светло-золотистым. Я смотрела, как оно искрится в стакане Гарри, а он тем временем продолжал:
— Будет, конечно, служебное расследование, но все это ужасно неприятно. Подобно твоему отцу, я простой добропорядочный человек, избегающий неприятностей.
Я резко изменила направление разговора.
— Когда, по-твоему, Шайн замыслил заглатывание «Траста»?
— Я думаю, прошлой весной. Джейк умер в сентябре, и к тому времени Шайн располагал всей информацией, необходимой для начала своей кампании. Если предположить, что разработка планов заняла у него три месяца, то получается июнь или май.
— В мае стояла изумительная погода, — сказала я. — Помню, как мы со Скоттом наблюдали удивительный красный закат за башней Бикмана... да... но я не помню уже все это в деталях, в голове туман. — Я допила шампанское и отвернулась. — Извини, Гарри.
Оставив его, я направилась к выходу, идя вдоль стены и одновременно наблюдая за отцом, стоявшим под центральной люстрой и окруженным ближайшими друзьями. Он увидел меня, улыбнулся, я улыбнулась в ответ, не выдавая охватившего меня смущения. Мне не хотелось, чтобы кто-то об этом знал. Мне и самой-то не хотелось об этом знать, и внутренний голос говорил мне, что если я перестану думать о предположении Гарри, то скоро об этом забуду.
Я вернулась домой и стала думать о своей свадьбе в канун Рождества.
— Привет, дорогая, как там у вас дела?
— Да ничего. Как я рада слышать тебя! Я только что вернулась с вакханалии у отца; от облегчения все неистовствуют и ведрами поглощают шампанское. Как же они
Скотт засмеялся:
— Значит, я пропустил хорошую вечеринку!
— Да нет, вся эта дикая оргия была довольно скучна, а кроме того... хватит, меня уже тошнит от этого Доналда Шайна! Не хочу о нем больше говорить, все это в прошлом, а сейчас меня заботит будущее. Слушай, любимый, не могу дождаться того момента, когда встречу тебя в аэропорту! Я специально подготовлю свой автомобиль к твоей встрече!
— Да брось ты это! Одолжи лучше «кадиллак» вместе с шофером у своего отца, а вместо заднего сиденья поставь двухспальную кровать с занавесками, ладно? Как твой отец, кстати? Я несколько раз звонил, но не мог застать его в офисе. Он, видно, был страшно занят делами с Шайном.
— С отцом все в порядке. Я, правда, редко вижу его в последнее время, но он в порядке, так что можешь о нем не беспокоиться.
— Слушай, у тебя такой тон... Там у вас все в порядке?
— Да, все нормально! Просто я очень озабочена предстоящей свадьбой, и еще меня мучают какие-то невротические сны...
— Эротические? Меня тоже! Никуда не могу деться от них!
— Да невротические! Слушай, Скотт, дорогой, пожалуйста, не попади под автобус или в какую-нибудь авто- или авиакатастрофу... Будь осторожен, ладно? Обещаешь? У меня такие ужасные сны, словно мы больше никогда не увидимся...
— Выбрось из головы всю эту чепуху!
— Скотт, милый, если бы ты только знал, как я люблю тебя! И ничто, абсолютно ничто меня не заботит, кроме нашего будущего...
— Тогда расслабься. Тебя просто замучила предсвадебная суета. А как твои настроены, доброжелательно?
— Да... Я думаю, да... А ты что, тоже нервничаешь?
— Да, при мысли о твоем крохотном спортивном автомобиле у меня волосы встают дыбом! Может быть, ты отдашь его кому-нибудь? Тогда мы сможем смело смотреть в будущее и лететь навстречу нашему счастью!
Я рассмеялась.
— Мне стало лучше после разговора с тобой.
— Вики, дорогая, ни о чем не беспокойся. У меня нет желания попасть под автобус, поверь. Приезжай в аэропорт и смотри, как я буду проходить через таможню. Я там буду.
— Я знаю, ты будешь. Знаю.
— Все идет нормально, — сказал он. — Все идет просто прекрасно.
— Мама, — сказал Эрик, — можно мне с тобой поговорить?
Это было накануне ожидаемого прибытия Скотта в Нью-Йорк, и Эрик с Полом проводили дома рождественские каникулы. Я сидела в спальне за столом и раскладывала зарплату нашей прислуге. Обед ожидался через полчаса.