Грехопадение
Шрифт:
Я слышала, как кто-то кричал, вызывая 911. Фоновый шум криков и проклятий растворился в дующих ветрах. Но громче всего остального, я слышала голос у своего уха, теплый и чистый.
— Не бойся... небеса захватывают дух.
Я попыталась сложить губы в улыбку, но больше не чувствовала тело. Я никогда не увижу небес, но, по крайней мере, почувствовала их однажды с поцелуем.
16
После того, как все почернело, я вдруг стояла в старом кафе, оформленном в викторианском стиле.
Габриэль сидел за столом в центре пустой комнаты. Он обхватил большую чашку изящными руками. Голова была наклонена. Его глаза были закрыты, когда он легко подул на темную поверхность жидкости цвета карамели.
Я осторожно подошла к темному деревянному столу и села на пустой стул рядом с ним.
Его широкие плечи едва поднялись, когда он вдохнул запах и медленно глотнул через сжатые губы.
Из ниоткуда передо мной появилась большая чашка, покрытая белыми пенистыми взбитыми сливками. Я обхватила ее руками и вздрогнула от тепла. Даже если я больше не в снегу, я до сих пор помню лед, сковывающий тело.
Я поднесла тяжелую кружку к губам и попробовала сладкую сливочную массу. Напротив меня Габриэль открыл глаза. Мы смотрели друг на друга через пар, поднимающийся от наших чашек, не говоря ни слова.
Из темной тишины низко гудели слишком хорошо знакомые аппараты жизнеобеспечения. Слабые звуки окружили нас и создали болезненную атмосферу в контрасте с прекрасной, мягкой обстановкой в викторианском стиле.
Я посмотрела вниз и обнаружила, что мои кулаки были плотно сжаты на чашке с кофе. В этот раз все отличалось. Все отличалось от предыдущих моих смертей.
— Ты собираешься сказать мне, что происходит, или до сих пор играешь в жестокие игры с моей душой?
Лицо Габриэля, как и всегда, ничего не выражало. Его черты были самыми ангельскими, которые я когда-либо видела, кожа цвета чистой слоновой кости, а глаза — отражением самих небес. Его образ распространял невидимое напряжение, заставляющее меня тосковать по прикосновениям к нему. Я сжала чашку крепче и сосредоточилась на темном дереве стола. Темные узоры древесины извивались и корчились в экзотическом узоре.
Его веки опустились, и он кивнул головой в сторону.
Я проследила взглядом, куда он указывал. Там, сквозь теперь прозрачный пол, было изображение застывшей больничной палаты. Грейс лежала на койке, подсоединенная к машинам и трубкам. Прямо как раньше.
Я почувствовала, как мои плечи опустились, когда я увидела Шейна и Леа, сидящих в палате Грейс. Они жарко о чем-то спорили. Как всегда, Шейн проводил руками по волосам. Даже находясь вне тела Грейс, я чувствовала, как тепло с покалываниями приливает к мои щекам, когда я увидела его. Он был прекрасным, идеальным. Я пыталась сглотнуть, но чувства встали комком в горле, и слезы потекли из моих глаз.
— Я ненавижу тебя, Габриэль. Я ненавижу всех вас, — прошептала я сквозь слезы. Я не могла больше сдерживаться. — Люди намного добрее, чем ангелы. У вас лишь пустота внутри. — Я отбросила стул и подошла к прозрачному полу, садясь и свешивая ноги с края. Я больше не могла следовать чужим правилам.
Я могла слышать его прекрасный хриплый голос. Он разносился эхом сквозь туманное отверстие и растворял в том, что осталось от меня.
— Я оттолкнул ее, я
— Нет. Шейн, поверь. Она не спала с ним. Ты не понимаешь. — Слезы мешали Леа говорить.
Шейн прислонил кулак к своему лбу.
— Я сказал ей, что люблю ее.
Леа шокировано взглянула на него.
Он провел руками по своим темным волосам и посмотрел в потолок прямо туда, где сидела я. Я не могла отдышаться, когда его глаза скользнули по моим, желая, чтобы он увидел меня.
— Что? — ахнула Леа.
— Я все испортил. Я думал, она чувствует то же самое, но на самом деле она была влюблена в своего бывшего. Я все испортил, и мы разругались. Я оттолкнул ее, и теперь она здесь. Меня не было рядом, чтобы защитить ее.
— Бывшего?
Шейн протер глаза.
— Да, так она сказала в джипе, когда мы застряли в снегу. Она не хочет никого, кроме него. — Он грубо засмеялся. — Моя чертова удача. В первый раз, когда я позволил себе почувствовать что-то к кому-то, у меня не было никаких шансов, и теперь она здесь и прикреплена к этим чертовым машинам.
— Думаешь, она сделала бы это, Шейн? Думаешь...
Он резко поднялся.
— Нет. Жизнь не сделана из чудес, розочек и гребаной сахарной ваты, Леа. Она в коме. Этот больной ублюдок точно знал, где ударить ножом, чтобы она истекала кровью до смерти, ослабить ее тело прежде, чем мы бы довезли ее в больницу. Подумай о том, что она чувствовала! Подумай о том, как страдала все это время. Сколько раз они должны воскрешать ее? Даже доктор сказал молиться о чуде в одном предложении с тем, как долго нам нужно ждать, прежде чем остановить поддерживающие жизнь аппараты! Нет никаких чудес. Жизнь не такая, в ней нет красоты, в ней нет надежды.
Он подошел к кровати, на которой лежала Грейс, и сел рядом с ней. Он наклонился ближе и убрал темную прядь волос с ее лица.
Леа подошла с другой стороны, взяла руку Грейс и подняла запястье.
— Надежда. Вот что написано на ее запястье.
— Любовь — на другом, — вздохнул Шейн.
— Вера — на задней части шеи, — прошептала Леа. — Ты веришь в небеса, Шейн?
Его черты изменились из злости в агонию. Это вывернуло мою душу наизнанку.
— Она отправится прямо на небеса, Леа, и бьюсь об заклад, это самое прекрасное место. Она будет петь, и ангелы будут оборачиваться, чтобы послушать.
Слезы Леа закапали быстрее, тело затряслось от рыданий.
— Нет, не отправится. Она никогда не доберется до небес!
Моя сущность завибрировала, мерцающее тепло прокатилось по мне. О, Господи, она собиралась рассказать Шейну!
Шейн провел пальцем по щеке Грейс, и я могла поклясться, что почувствовала тепло на своей.
— Она была хорошим человеком, Леа. Она отправится на небеса.
— Нет, Шейн. Ты не понял! — Сквозь слезы она пустилась в почти бессвязные объяснения. — Она жила еще до Ноя, ковчега и потопа. Ее душа была здесь, когда ангелы полюбили людей. Они называли их Стражами, Григори. Они заключили сделку, чтобы жениться на человеческих женщинах, научить их ясно видеть, их было порядка двух сотен. Они стали падшими ангелами, и, когда женились на женщинах, рождались Нефилимы, и все они были наказаны. Она была единственной, у кого не было ребенка. Это ее так называемый бывший, Шейн. Она искала ангела, чтобы...