Греховное искушение
Шрифт:
Практически уйдя в дремотный транс, я различила трель своего телефона. Вытащив его из кармана рюкзака, я обнаружила на экране безымянный номер, но по цифрам сразу же определила, что звонила мама.
Чтобы вы понимали, в моём телефоне только рабочие контакты и ни одного личного, по понятным причинам, разумеется. Поэтому, с недавних пор, всё хранится в моей голове. Благо с памятью я пока ещё дружу.
– Привет, мам.
– Дочка, ты где пропадаешь? – взволнованно спросила она – Я тебе вчера целый день звонила. Хотела поделиться с тобой хорошей новостью,
Да вот мам… Я вчера готовила убийство. Как-то не до разговоров было.
– О, я вчера целый день была на совещании, затем приехали французы и мы вели долгие переговоры с ними. Освободилась только после полуночи, когда поняла, что звонить уже поздно.
– А сейчас что ты делаешь? Кажется, я слышу крик чаек.
– Нет, мам, это не чайки. Это дети кричат. Я сейчас иду в магазин, купить кое-какие продукты. Так, о чём ты хотела со мной поделиться?
Мама выдержала короткую паузу и вобрала побольше воздуха в лёгкие.
– Мы следующие в списке ожидания! Ты можешь себе это представить?
– Бог ты мой! – подскочила я с места – Это просто самая лучшая новость! Наши молитвы были услышаны, мам.
– Да! Ты не представляешь сколько я вчера выплакала слёз радости и счастья, а ведь это даже новость не о доноре. Представляешь, что будет, когда нам позвонят и скажут, что появился донор? Я, наверное, с ума сойду вообще.
Найти донора лёгких ребёнку тринадцати лет не так-то просто, ведь пересаживаемые органы должны соответствовать друг другу по размеру. В отличие от печени и почек, где донорами для детей могут быть взрослые люди, лёгкие можно пересадить только от ребёнка к ребёнку приблизительно того же возраста. Да и саму трансплантацию лёгких ребёнку выполнить гораздо сложнее, нежели взрослому человеку, так как велика вероятность осложнений, или того хуже, отторжения биоматериала из-за неокрепшего организма.
– Да, мам. Остаётся подождать, когда умрёт какой-нибудь подросток и дело в шляпе, – печально говорила я – Ужасно, что жизнь можно заполучить только благодаря чьей-то смерти. А ещё ужаснее знать, что это ребёнок. Когда уже наши учёные научаться выращивать биоматериалы? Столько умов и всё без толку!
– Ничего с этим не поделаешь, дочка, – устало вздохнула она. – Такова жизнь. Я бы всё отдала для того, чтобы дети никогда не болели и не умирали, но кто-то за нас сверху решает кому продолжать жить, а кому уйти на небеса. Смерть этого ребёнка, кем бы он ни был, не будет напрасной, он спасёт сразу несколько жизней. Он станет для нас ангелом.
– Ты, как всегда, права. Ангел во плоти, – всхлипнула я, так как мама меня растрогала. У неё редкая особенность: обычные слова из её уст звучат как фразы, наполненные глубоким смыслом, от которых непроизвольно щиплет в глазах.
– Ну ладно, не буду тебя отвлекать от покупок. Хороших тебе выходных. И жду, наконец, тебя в гости с Джейкобом. Алекс очень хочет с ним познакомиться.
– Хорошо, мам. Обещаю, как только разгребусь с работой, так мы сразу же прилетим к вам. Люблю тебя, дорогая. Передавай Алексу большой привет, и поцелуй его за меня.
– Хорошо, дочка! Обязательно передам. Мы тебя любим. Всего хорошего.
Пока болтала
Получается мой брат может дожить только лишь до двадцати лет, если у нас не будет этих бешеных денег на повторную трансплантацию? Это несправедливо! За что, Господи!?
От тревожных мыслей меня отвлёк громкий хруст. Я развернула голову на шум, проморгалась, так как поняла, что глаза застелила слёзная пелена и увидела периферийным зрением как какой-то парень разбирался с соседним шезлонгом. Причём разбирался в прямом смысле этого слова. Со стороны всё выглядело, будто он вёл с ним поединок не на жизнь, а на смерть, и всё потому, что его заклинило. Я про шезлонг, не про парня. Хотя и его думаю тоже переклинило после моего уничтожающего взгляда, которым я наградила его, намекая тем самым на то, что не в восторге от его намерений. Я уже подумала, что всевышний услышал мои мольбы, как вдруг этот самый парень отодвинул сломанный шезлонг в сторону и взял другой, который поставил прямо возле меня.
Не прошло и часа. Я искренне надеялась на то, что он не додумается до такого.
– Я тут вам принёс, – сказал он чуть хрипловатым голос на английском без какого-либо акцента – Не возражаете, если я вас угощу.
Я натянула на лицо маску, абсолютно не выражающую никаких эмоций и демонстративно отвернулась от него.
– Вы говорите по-английски? – спросил он – По-французски? Может по-итальянски? Или на худой конец по-испански?
– А вы что, полиглот? – не удосужилась даже посмотреть на него.
– Можно и так сказать. Так вас можно угостить «Маргаритой»?
Всё ещё не смотря на него, я протянула ему свою руку, в которую он поместил бокал с коктейлем. Я всё равно хотела идти в бар за очередным, поэтому не имело смысла отказываться, раз такое дело.
– Вы здесь отдыхаете или живёте? – продолжил он допрос.
– А для вас это имеет какое-то значение?
– На самом деле нет, просто я здесь уже давненько, но ещё ни разу вас не видел. Поэтому тут напрашивается только два вывода: либо вы местная, либо совсем недавно приехали. И судя по вашей коже, это скорее второй вариант.
Я наконец развернулась к нему лицом.
– Что не так с моей кожей? – нахально спросила я.
– Всё так, – он немного ухмыльнулся, обнажая белоснежные зубы. – Ваша кожа безупречна, но она ещё не обласкана, – сделал он наигранную паузу, – солнцем, если вы понимаете, о чём я. Как давно вы здесь?
– Я не обязана отвечать.
– Тогда как мы планируем вести диалог, если вы не собираетесь разговаривать со мной?
– А кто сказал, что я собралась вести с вами диалог? – сложила я руки на груди.