Греховные радости
Шрифт:
— Совершенно не надо. Если работа ему нравится. Но должен абсолютно честно вам сказать, я не думаю, что он еще долго проработает. Его…
— Да?
— Похоже, его состояние очень быстро ухудшается. Правая рука у него уже значительно слабее, чем я бы ожидал на этой стадии болезни.
— Вот как, — уныло проговорила она.
— Самым трудным, конечно, будет примириться с происходящим. И научиться как-то с этим жить. Признать то, что случилось. Принять и сам факт болезни, и ту помощь, которая может быть оказана. Ложные надежды здесь ничем не помогут. Ему нужно посмотреть правде в глаза и постараться принять ее.
— Посмотреть-то
Энджи испытывала какие-то очень странные ощущения, она была одновременно и напугана, но и необъяснимо спокойна. Она неторопливо шла пешком через Риджентс-парк, смотрела на деревья, на которых только недавно появились молодые зеленые листья, и думала почему-то о том, что скоро эти листья сморщатся, потемнеют и начнут отмирать, и картина эта представлялась ей хотя и жестокой, но странным образом уместной. Она размышляла о Малыше, о том, что должно с ним случиться, представляла его себе больным, неподвижным, беспомощным, утратившим всю жизнерадостность, всю энергию, все присущие ему способности извлекать удовольствие из каждого мгновения, каждого события жизни, представляла, как из сильного и жизнелюбивого человека он превратится в немощного и разбитого; и, пожалуй, в самый первый раз за всю свою жизнь думала не о себе, не о том, чем это обернется для нее и что будет для нее значить, но просто задавалась вопросом, сумеет ли Малыш — и как — вынести все это.
Глава 42
Шарлотта, 1985
— Вы это что, серьезно?! — Маккинрой, задрав голову, раздраженно и возмущенно смотрел вверх, на судейскую вышку, ракетка бессильно повисла у него в руке, словно тоже не веря в возможность происходящего.
Глядя на него, Шарлотта снисходительно улыбнулась; он напомнил ей Гейба.
— Не теннисист, а испорченный ребенок! — произнес рядом с ней чей-то голос. — На мой взгляд, хорошей порки — вот чего ему не хватает.
— Возможно, — вежливо ответила Шарлотта. Голос принадлежал Брайену Уотсону, коммерческому директору компании «Уотсон и Шелл», которая была одним из самых важных новых клиентов. — У вас пустой бокал, мистер Уотсон, давайте-ка я принесу вам еще шампанского.
— Спасибо, Шарлотта. Очень мило с вашей стороны. Конечно, обычно я в это время никогда не пью. Но после игры этого самонадеянного мальчишки надо успокоить нервы. Его нужно бы послать в какую-нибудь приличную школу, чтобы он там поучился играть.
— Да, наверное, — осторожно согласилась Шарлотта. Она протянула пустой бокал Малышу; тот стоял с другой стороны от нее, держа в руках, словно ребенка, ящик со льдом, в котором лежало шампанское. — Налей еще мистеру Уотсону, Малыш. Как ты себя чувствуешь, хорошо?
— Да, разумеется, — раздраженно отозвался Малыш, левой рукой передавая ей бутылку шампанского. Раздражительность была одним из главных симптомов, в которых проявлялась сейчас его болезнь. Шарлотта и не думала, что станет когда-нибудь сочувствовать Энджи; теперь же такое сочувствие возникало у нее довольно часто.
— Великолепно! — Брайен Уотсон сиял, его неприязнь к Маккинрою на время исчезла. — Вы видели этот удар?
— Да, — улыбнулась Шарлотта (которая на самом деле ничего не видела), возвращая ему наполненный бокал. — И этот тоже видела, — добавила она, когда Маккинрой
Она наполнила большую вазочку клубникой, щедро полила ее сливками, принесла Уотсону, сидевшему под навесом между Малышом и Гэсом Бутом, а потом, извинившись, сказала, что ненадолго отойдет:
— Хочу раздобыть еще одну программку. Через минуту вернусь.
О господи, какое же это противное занятие — ублажать гостей фирмы; она всегда любила Уимблдонские турниры, но на этот раз никакого удовольствия от соревнований не испытывала. Ну что ж, если Малышу это помогает удерживать его клиентов, тогда хоть ее усилия стоят того. Даже сейчас, после того как в «Спенсер-хаус» состоялось официальное открытие, список их клиентов не производил впечатления. Чуть попозже сюда должен был подойти еще один из очень важных потенциальных клиентов, Джерри Миллс, из «Николсона», компании, занимающейся электроникой. Джерри Миллс ей, в общем-то, нравился, это был крупный, нахальный, вульгарный и веселый мужчина, сильно отличавшийся от надутого и скучного Брайена Уотсона. А эта миссис Уотсон с ее показной рафинированностью, с этим фырканьем по поводу поведения Маккинроя, не сводящая взгляда с королевской ложи! После того как в ложе появилась принцесса Уэльская, миссис Уотсон, наверное, вообще не видела ни одной игры.
— Шарлотта, привет! — раздался чей-то голос. — Как ты?
— Сара! Я — прекрасно! Страшно рада тебя видеть. — С Сарой Понсонби они когда-то учились в одной школе, а в шестом классе вместе были старостами потока.
— Я думала, что ты уехала в Нью-Йорк.
— А-а… я вернулась. Долгая история.
— Но работаешь по-прежнему в «Прэгерсе»?
— Да, конечно. А ты чем занимаешься?
— Тем же, чем и ты. В том же мире. Работаю в «Рутледже».
— В «Рутледже»?! Правда? И как, интересно?
— Очень интересно! Конечно, я там самая мелкая спица в колесе, но я не собираюсь на этом останавливаться. А Гэс Бут у вас работает, да? Какого вы мнения о нем? Я несколько раз пообщалась с Джемимой, она ведь урожденная Рутледж, ты же знаешь, так вот, она абсолютно пустое место.
— Нет, он очень мил, — ответила Шарлотта. — Почти пустое место, но ничего. Кстати, он сегодня здесь. А ты что тут делаешь, Сара: работаешь или пришла посмотреть теннис?
— Работаю, — вздохнула Сара. — И имею специальные указания проявлять особое внимание к одному важному новому клиенту. Очень игривому. Всякий раз, как Маккинрой выругается, он похлопывает меня по заднице. О господи, вот и он! — Она тут же нацепила на лицо осторожную улыбку. — Мистер Филлипс! Надеюсь, вы нас еще не покидаете?
— Разумеется, нет. Хочу посмотреть, не пришла ли миссис Филлипс, только и всего. Что-то она опаздывает. Эти приходящие детские няни, вечно с ними какие-нибудь проблемы. — Он кивнул Шарлотте и улыбнулся ей. — Как вам теннис?
— Ой, простите, — проговорила Сара, — мистер Филлипс, это моя старая школьная подруга, леди Шарлотта Уэллес. Шарлотта, это Том Филлипс. Очень крупная и важная фигура.
— Здравствуйте, — улыбнулась Шарлотта, пожимая руку Тому Филлипсу, влажную, горячую и чересчур энергично отозвавшуюся на ее приветствие. — А чем это вы занимаетесь, мистер Филлипс, что сделало вас таким крупным и важным?