Греховный соблазн
Шрифт:
Остальные, в основном женщины, были раздосадованы и сгорали от ревности.
Даже принц Уэльский, не отличавшийся проницательностью, понял, что маркиз Вейл повесил знак «Охота запрещена» на свою новую даму сердца.
Незнакомая с полным списком завоеваний Макса, Кристина не понимала всего значения столь необычного внимания со стороны Макса. Но по достоинству оценила его заботливость, поскольку опасалась, что увлеклась она одна и для человека его репутации их встреча была всего лишь мимолетным развлечением.
— Я скучал по тебе, —
— Ты смущаешь меня, но мне все равно, — пробормотала она в ответ. — И я тоже тосковала по тебе. Ужасно.
— Смотри, как самодовольно ухмыляется Шейла, — тихо заметил он, взглянув на хозяйку. — И кажется, умирает от любопытства.
— Скорее всего. Тебе неприятно?'
— Ничуть. Меня так и подмывает поцеловать тебя прямо сейчас, если сможешь вынести их взгляды.
— И не думай!
Она бы отошла, но его рука по-прежнему лежала на ее талии.
— Предупреждаю, — выдохнул он, — что намереваюсь поцеловать тебя позже.
— Только не посреди гостиной.
— Посреди своей постели.
— Пожалуйста… — запнулась она, преодолевая обрушившийся на нее водопад желания, — не говори так, иначе мне не пережить целый вечер в обществе посторонних.
— У тебя может внезапно разболеться голова.
— Я не такая отчаянная, как ты.
— Признайся, весьма соблазнительная мысль, — настаивал он.
— Ну как я дождусь конца вечера? — тихо пожаловалась она, сознавая, что глаза всех присутствующих устремлены на них.
— Вспомни, если выдержишь, я обещал любить тебя всю ночь.
Между ними словно молнии проскочили.
— Всю ночь, — повторил он хрипловатым шепотом. Кристина вздрогнула и со свистом втянула в себя воздух. Он чуть сильнее сжал ее талию.
— Улыбнись, дорогая, сюда идет Берти.
Ужин превратился в пытку.
По требованию принца Кристину посадили слева от него. Он предпочел обсуждать чемпионат по стипль-чезу, в котором прошлым летом участвовали Макс и Ганс. То ли назло сопернику — принц был известен любовью к неумным шуточкам, — то ли потому, что две его лошади выиграли призы, но он пространно рассуждал о тонкостях соревнований, в то время как Кристина была вынуждена слушать и выказывать интерес к предмету, до которого ей не было дела.
— Жаль, что Ганс уехал так рано, — заметил принц, знаком велев лакею наполнить бокал. — Не дождусь, когда увижу его.
— У Ганса свои дела, — вежливо ответила Кристина, хорошо сознавая, что Берти уже известно, с кем именно покинул Темпл ее муж.
— Передайте, что нам недоставало его общества.
— Обязательно, ваше высочество, когда в следующий раз встречусь с ним, — ответила Кристина таким ледяным тоном, что принц поднял глаза от своего тюрбо и, едва заметно помедлив, осведомился:
— Вы собираетесь охотиться с нами утром?
— Не уверена.
— Но вы поедете, не так ли, Вейл?
— Я обещал княгине, что покажу ей прыжки в Граммоне.
— Понятно. Привезли Тремейна с собой, не так ли, Кристина?
— Он с нетерпением ждет, когда— сможет хорошенько размяться, ваше высочество.
— Еще бы, — с нескрываемым ехидством пробормотал принц.
— Не хотите ли присоединиться к нам, сэр? — предложил Макс, явно ожидая отказа.
— Возможно, как-нибудь в другой раз, Вейл, — с заговорщической улыбкой пообещал принц.
И тоскливая трапеза продолжалась. Одно блюдо сменяло другое. Принц неумеренно пил и, по мере того как пьянел, отпускал все более откровенные реплики. Наконец Макс не выдержал:
— Кажется, княгине нехорошо, ваше высочество.
Кристина обожгла его негодующим взглядом:
— Со мной все в порядке.
— Вы выглядите бледной, — настаивал он, игнорируя ее уверения. — Возможно, это из-за омара. Не хотите немного отдохнуть?
— Ничего страшного. Я прекрасно себя чувствую.
— Надеюсь, вы извините нас, сэр. Страшно подумать, если княгине станет плохо прямо за столом.
Принц перевел взгляд с Макса на Кристину, пытаясь сообразить, что происходит. Но Макс уже помогал своей даме встать, едва ли не силой оторвав ее от стула.
— К-конечно… разумеется, — лепетал Берти, сам не понимая, что говорит.
Макс извинился перед Шейлой и повел Кристину из комнаты. Едва они оказались в коридоре, он тут же заявил:
— Можешь ругать меня сколько угодно, но больше я не смог вынести ни единой минуты. У меня просто не было настроения слушать непристойности еще четыре часа и терпеть пьяного Берти. Он не мой будущий монарх, поэтому я преспокойно могу быть грубым. Если кто-то спросит, вини во всем меня.
— И позволь узнать, что мне ответить, если кто-то начнет допытываться, по какой причине я ушла с тобой?
— Кому какое дело?
— Мне есть дело.
— Иисусе, Кристина… неужели ты действительно хотела высидеть весь этот ужин, а потом играть с Уэльсом в баккара до двух часов ночи?
— Но сплетни затронут меня больше, чем тебя.
— Почему?
Кристина замялась. Ни правила приличия, ни этикет, ни мнение общества больше не были так важны, как когда-то.
— Видишь? — настаивал Макс. — Подумай, дорогая, вся ночь принадлежит нам. Или, если ты наберешься храбрости, мы могли бы уехать прямо сейчас.
— Но как? Берти взбесится.
— Он поймет.
И неожиданно ей и в самом деле стало все равно, кто поймет, а кто нет. Правила и ограничения больше не действовали.
Она хотела лежать в объятиях Макса.
Хотела быть счастливой.
А ведь это так просто…
Глубоко вздохнув, потому что протянуть руку и взять счастье оказалось не так легко, а от долга не отказываются по простой прихоти, она растерянно огляделась, не зная, что делать.
— Подумай… мы могли бы быть одни… далеко отсюда.